Алтайская краевая общественная организация «Защита и поддержка гражданских прав и инициатив»
Постой!.. Ты что-то путаешь в запале!
Известно ведь любому пацану:
На вас не нападали. Вы — напали.
Вы первыми затеяли войну!
Леонид Филатов
Алтайские силовики и власть
Прошел определенный адаптационный период нашего с женой Галиной нахождения в Германии, когда воздух свободы и эмоции мешают осмыслить все, что с нами произошло за почти шесть с половиной месяцев нашего путешествия изБарнаула в Гамбург.
За время нахождения в Германии и первых публикаций о своем новом месте пребывания я получил изрядную порцию оскорблений от псевдопатриотов в социальных сетях. Обиднее всего было, когда они поступали от одноклассников, сокурсников и земляков с малой родины.
Психологически я достаточно устойчив — иначе как бы смог столь длительное время быть одним из главных оппозиционеров путинскому режиму в Алтайском крае. Если серьезно заниматься политикой, быть в оппозиции и иметь к этому делу определенные способности, то действующая российская власть будет с вами бороться «по-взрослому».
Двадцать лет на моих глазах Россия из государства с неустойчивой демократией последовательно дрейфовала в государство авторитарное, а затем и тоталитарное. После отмены в 2004 году прямых выборов губернаторов в России был установлен режим, который управляет страной по системе, которую я называю «паханат». В России есть главный «пахан»[1] Владимир Путин, который в регионах расставляет своих «смотрящих»[2]. Они отвечают перед ним за «спокойствие» на вверенных им территориях, а взамен получают право на разграбление территорий, право миловать и казнить вверенное им народонаселение.
В Алтайском крае после гибели народного губернатора Михаила Евдокимова «смотрящим» был назначен Александр Карлин. В 2018 году Карлина сменил Виктор Томенко.
Власть рассматривает и деятельность оппозиционных партий в системе «паханата». Не нравится «Яблоко» —надо «решить вопрос» по Гончаренко. Вначале власть пытается «удавить в объятиях», а если не получается, в ход идет административный ресурс, силовики и даже криминал.
Я испыталвсе это по полной программе.
Однажды в нашу квартиру, которая находится на четвертом этаже, пробив оконные стекла, влетел химико-реактивный снаряд. Судьба миловала, обошлось без жертв, лишь выгорела одна из комнат. Затем было демонстративное увольнение меня с должности заместителя главного врача детской больницы №5 города Барнаула.
После выборов в Алтайское краевое Законодательное Собрание (АКЗС) и Барнаульскую городскую Думу (соответственно в 2016 и 2017 г.) от властей прилетела еще одна «ответочка».
Обе избирательные кампании были очень грязными, у нас воровали дорожные баннеры (размером 3×6 м), вынуждали предпринимателей не сотрудничать с нами, использовали технологию «каруселей» в день голосования, а в 2017 году впервые опробовали массовый административный привод избирателей на досрочное голосование. Мы были единственной политической силой, которая потребовала досрочной отставки губернатора Александра Карлина— и не просто потребовала, а собрала под требованием тысячи подписей.
Как-то осенним утром 2017 года, когда я уже был в офисе партии, мне позвонил некий майор, представился дознавателем и поинтересовался, я ли управляю машиной, которая принадлежит жене, и после получения положительного ответа сообщил, что осенью 2016 года в нагорной части Барнаула я на автомобиле нарушил скоростной режим. На мой недоуменный вопрос, какова связь между малозначительным нарушением Правил дорожного движения и интересом Следственного комитета,он ответил, что получил задание следователя, который занимается поимкой маньяка у всех водителей, нарушивших ПДД в нагорной части города осенью 2016 года, должен взять «мазок/анализ ДНК»[3].
Дознаватель предложил мне на выбор два варианта действий: 1)в удобное для меня время в течение дня подъехать к нему; 2)он сам готов приехать ко мне в офис. С его слов, вся процедура займет всего несколько минут. Я попросил его перезвонить, а сам связался со своим адвокатом, который категорически запретил без повестки следователя соглашаться на эту процедуру. Когда майор перезвонил, я ему сообщил, что ни один из предложенных вариантовменя не устраивает и я жду официальной повестки от следователя. Уже более пяти лет жду… Спустя какое-то время старым знакомый судмедэксперт подтвердил опасения адвоката, что моя ДНК будет «приляпана» к какому-то вещдоку, после чего ни один адвокат не спасет меня от тюрьмы.
За почти четверть века правозащитной и политической деятельности я хорошо изучил алтайских силовиков и методы их работы.
Я был членом комиссии по правам человека при Главе администрации Алтайского края А.А. Сурикове, затем восемь лет — членом региональной комиссии по вопросам помилования. Несколько лет входил в состав Общественного совета при начальнике ГУ МВД России по Алтайскому краю и три созыва (8 лет) был председателем Общественной наблюдательной комиссии Алтайского края. Помимо этого, газета «За права человека на Алтае», где я был главным редактором, проводила журналистские расследования различных коррупционных историй. Фигурантами расследований были известные в крае бизнесмены и чиновники. Например Анатолий Банных, Владимир Колганов, братья Терновые, Олег Баварин, Сергей Шабалин (гендиректор ОАО «Алтайэнерго»), самое богатое семейство в крае Ракшиных, бывший первый заместитель начальника ГУ МВД России по Алтайскому краю, а в последствии глава Октябрьского района г. Барнаула Вячеслав Новиков, директор ООО «Звезда Востока», бывший начальник барнаульской милиции (2003–2010 гг.) Сергей Масленников и другие.
Помимо алтайских чиновников и бизнесменов в фокусе наших расследований оказался даже Газпром.
В ходе расследований мне приходилась общаться и с сотрудниками правоохранительных органов.
Общественные наблюдательные комиссии (ОНК) в регионах возникли после принятия в 2008 году специального закона. Закон появился во многом благодаря многолетним стараниям известного советского диссидента, российского политика и правозащитника Валерия Борщева.
С появлением ОНК правозащитники получили право контролировать соблюдение прав человека в исправительных колониях (в быту — тюрьмах), следственных изоляторах (СИЗО), изоляторах временного содержания (ИВС), отделах полиции и в других местах принудительного содержания. Члены ОНК, которых назначала Общественная палата РФ по предложению общественных организаций, в составе рабочей группы, но не менее двух человек, имели право посещать вышеназванные учреждения, знакомиться с документацией, беседовать с осужденными без присутствия сотрудников.
Во время первых трех созывов в ряде регионов, в том числе в Алтайском крае, ОНК была серьезной головной болью для нерадивых сотрудников полиции и тюремной системы. Затем с помощью администрации Президента и ФСБ комиссии были зачищены от правозащитников и наводнены бывшими сотрудниками правоохранительных органов и лицами, аффилированными с силовыми структурами.
На мой взгляд, в своей работе большинство алтайских силовиков руководствуются заветами Дзержинского: «Отсутствие у вас судимости — не ваша заслуга, а наша недоработка».
Российскую тюремную систему от европейской отличают не только бытовые условия и уровень медицинской помощи, а тот неистребимый дух ГУЛАГА, которым пронизана вся тюремная система, который стремится уничтожить в осужденных все человеческое. Мне доводилось посещать тюремные учреждения не только в России, но и в Великобритании и Германии,так что есть с чем сравнить. У российских тюремщиков есть множество способов, чтобы расправиться с любым зеком, в том числе руками других осужденных.
Григорий Явлинский однажды сказал про Россию: «В стране сегодня правило жизни — это случай и сила».
Человек мог долгие годы думать, что у него есть права и свободы, что от произвола и насилия он защищен государством, но однажды он оказывается не в том месте и не в то время, после чего вся его жизнь рушится.
В этом я убеждался неоднократно. Приведу лишь один пример. Лет пятнадцать назад «небольшой» предприниматель К., скопив денег, приобрел в Барнауле квартиру. Перед тем как въехать в квартиру, решил сделать ремонт. Квартира находилась на втором этаже, а на лоджии висел рекламный баннер салона красоты, который располагался на первом этаже. Гражданин К. обратился в салон с просьбой снять баннер. В ответ одна из дам, представившись хозяйкой салона (хотя формально собственником был другой человек) и женой полковника милиции Брюханова, заявила примерно следующее: «Баннер висел и висеть будет, а ты, если будешь продолжать качать права, об этом пожалеешь». Предприниматель не внял предостережению. Вернувшись, он приказал работникам демонтировать баннер и отнести его в салон. Спустя несколько дней во дворе дома трое атлетически сложенных мужчин демонстративно избили К., а еще через несколько дней неизвестные вскрыли квартиру. В обоих случаях он подавал заявление в милицию, но та бездействовала.
Дальше — больше. Однажды утром раздался звонок в дверь, и на вопрос «кто там?» он услышал ответ— милиция. Затем несколько дней К. провел в душной камере ИВС.
По заявлению мадам Брюхановой против К. было возбуждено уголовное дело. Гражданин К. обвинялся в угрозе «хозяйке» салона убийством. Нашлись «свидетели» преступления.
Потребовалось несколько лет судебных разбирательств, привлечение адвокатов, подключение к этой истории газеты «За права человека на Алтае», чтобы доказать невиновность гражданина К. В течение этих лет у К. ухудшилось здоровье и материальное положение (много денег ушло на адвокатов).
Возможно, мне не везло, но как гражданину правоохранительные органы мне ни разу не помогли, когда я к ним обращался.
Когда влетел в нашу квартиру химико-реактивный снаряд, проводилось следствие, в ходе которого даже не была проведена баллистическая экспертиза, не говоря уж о раскрытии преступления. Безрезультатно закончилось расследование и в трех случаях вскрытия и повреждения моего автомобиля неизвестными лицами.
Я невысокого мнения о профессиональном и моральном уровне большинства алтайских правоохранителей.
Однажды я присутствовал на мастер-классе известного российского правозащитника Андрея Бабушкина, ныне, к сожалению, уже ушедшего от нас. Андрей обладал потрясающими энциклопедическими знаниями нормативной базы МВД (министерство внутренних дел) и ФСИН (федеральная служба исполнения наказания). Он многократно бывал на различных мероприятиях в Барнауле. И вот однажды в его очередной приезд (он тогда был членом Общественного совета при министре МВД) мы посетили с ним отдел внутренних дел (ОВД) Октябрьского района. В ходе осмотра дежурной части Бабушкин стал спрашивать офицеров, каким нормативным актом регламентируется то или иное оборудование, те или иные действия сотрудников, и я почувствовал, как «поплыли» офицеры, почти слышен былу них скрежет извилин мозга.
В первые пять лет работы ОНК мы также убедились, что большинство сотрудников ФСИН не знают и, видимо, не хотят знать закон, регламентирующий деятельность ОНК. Например,нам удавалось беседовать с обвиняемыми без присутствия сотрудников СИЗО, хотя закон разрешал это делать только с осужденными. Пользуясь этим пробелом в их знаниях, нам удавалось получить ценную информацию из первых уст.
Почему в девяти из десяти случаев при возбуждении уголовного дела следователь ходатайствует перед судом, а суд практически всегда поддерживает такую меру пресечения, как арест, а не подписка о невыезде, залог, домашний арест?
Когда обычный человек впервые попадает в СИЗО, его ждет давление не только со стороны администрации СИЗО, бытовые и медицинские проблемы, но и прессинг со стороны заключенных, которые «работают» на администрацию СИЗО и следователя. Кочующие пресс-хаты[4] в российских СИЗО еще де-факто не отменяли.
Некоторых заключенных администрация СИЗО вербует с целью, чтобы они физически и/или психологически сломили волю того или иного обвиняемого. Если человека удается сломать, то он быстро сознается не только в преступлении, в котором его подозревают, но и в других нераскрытых преступлениях — так называемых «висяках».
Как сказал мне один генерал ФСИН, результаты ОРД (оперативно-разыскная деятельность)[5] по-прежнему остаются одним из основных показателей успешной работы учреждений.
Среди силовых структур Алтайского края, как, видимо, и Россиив целом, существует жесткая иерархия.
Приведу один пример.
Шел 2007 год. Мне позвонил Валерий Васильевич Борщев и попросил помочь в организации в Барнауле круглого стола, связанного с общественным контролем за милицией и тюремными учреждениями. Он планировал прилететь не только с президентом Московского регионального общественного благотворительного фонда Любовью Волковой, но и с первым секретарем Посольства Великобритании в России.
У меня уже был достаточный опыт проведения подобных мероприятий. Я связался с общественниками, для которых данная тема близка, разослал письма в МВД, ФСИН и прокуратуру.
Шли дни, дата мероприятия приближалась.Несмотря на мои почти ежедневные звонки ситуация с участием силовиков в мероприятии, так и не прояснилась…И тут буквально за день до проведения круглого стола раздался звонок на мобильный. Звонящий представился офицером ФСБ, поинтересовался предстоящим мероприятием и попросил до 15.00 предоставить список участников круглого стола. Свою «просьбу» офицер обосновал участием в круглом столе гостя с высоким дипломатическим статусом. Я перезвонил в канцелярию региональных управлений МВД, ФСИН, прокуратуры и попросил, если ведомство планирует участвовать в круглом столе, то до 14.00 сообщить ФИО, звания и должности участников мероприятия — по требованию ФСБ. Буквально в течение 30–40 минут на факс пришли сообщения из вышеперечисленных силовых ведомств, где были указаны все лица, направленные на мероприятие!
Приведу два курьезных события, связанных с моими отношениями с силовиками.
Шел 2011 год. Уже Путин объявил о том, что планирует вернуть себе президентское кресло, а Медведев поведал,что о рокировке с Путиным они договорились еще четыре года назад. Состоялись выборы в Госдуму, которые вызвали возмущение в обществе небывалым уровнем фальсификаций и использования административного ресурса. Прошли первые стихийные массовые митинги протеста в Москве и в других крупных городах страны, в том числе в Барнауле.
Когда в Барнауле проходил первый митинг, я летел в Варшаву на правозащитное мероприятие с остановкой в Москве 10 декабря. В этот день (Международный день прав человека)в Сахаровском центре вечером мне должны были вручать премию Московской Хельсинкской группы в области защиты прав человека. Это такой своеобразный Оскар для российских правозащитников. Вручение должно было состояться вечером, а днем я пошел на Болотную площадь, где оппозиция проводила свой митинг. Здесь меня поразили не выступления ораторов, а лица участников. Они явно были «обезображены» интеллектом. Они были веселыми и одухотворенными, какими бывают лица людей, идущих на благородное дело. На митинге было принято решение о проведении оппозицией очередных митингов в крупных городах России 24 декабря.
Заявку на проведение митинга на центральной площади в Барнауле подал общественник Виктор Рау.
Организация любых крупных публичных акций — дело непростое. Надо решить ряд вопросов. Первый:какие политическиеи общественные силы примут участие, то есть заключить некий временный политический союз. Далее: как и за счет каких средств сообщить гражданам о митинге, подготовить проект резолюции, решить вопросы с трибуной, обеспечить звукоусиливающей аппаратурой, подготовить музыкальное сопровождение и составить список выступающих, назначить ответственных дежурных, которые должны следить за порядком, решить вопрос об аптечке первой неотложной медицинской помощи.
Накануне митинга стало известно, что администрация Барнаула не согласовала публичную акцию.
Я, как руководитель ОНК, позвонил в ГУ МВД России по Алтайскому краю и попросил о встрече с новым начальником управления, генералом Ренатом Тимерзяновым. Помощник ответил, что генерал в отъезде, но меня может принять один из его замов. Я согласился. В ходе встречи я пытался убедить полковника не препятствовать мирным гражданам провести митинг, ведь Рау подал иск в суд на городскую администрацию, и неизвестно, каким будет его решение.Привел примеры из опыта партии «Яблоко», которая ранее выигрывала судебные процессы у администрации Барнаула, когда та отказывалась согласовать проведение публичных мероприятий, говорил, что беру на себя ответственность, что митинг пройдет мирно и его участники не нарушат закона. Мне показалось, что полковника удалось уговорить, но это оказалось не так.
На митинг мы с Александром Кондровым, моим многолетним заместителем и в региональном отделении партии «Яблоко», и в ОНК, отправились вместе. За нами ехал автомобиль с звукоусиливающим оборудованием. Миновав перекресток проспекта Ленина и улицы Димитрова, мы увидели, что по улице Димитрова стоит милицейский кордон, который не давал нам возможности, обогнув гостиницу «Центральную», проехать на площадь Советов. Я велел водителю повернуть направо, проехать перед магазином ЦУМ и выехать на площадь. Но буквально через несколько метров путь нам преградила милиция. Я стал выяснять, кто там старший офицер, тщетно пытался связаться по телефону со вчерашним милицейским начальником… Тогда я велел развернуть громкоговорители и начать митинг прямо у ЦУМа. Заиграла музыка, привлекая внимание собравшихся и прохожих, но минут через десять пришлось это прекратить. Подъехали сотрудники Госавтоинспекции и стали составлять протокол на водителя. Пришлось отпустить машину. Вторую машину, которую мы планировали под трибуну, также заблокировала милиция, и нам пришлось импровизировать на ходу. Спасло то, что я захватил мегафон. Собралось порядка 500–700 человек. Выступали ораторы, сменяя друг друга. Милиция на автомобиле через громкоговоритель призывала митингующих разойтись. Минут через 30–40 начались задержания. Единственными, кто пришел на митинг с партийной атрибутикой, были «яблочники», ведь я считал, что договорился с полковником. Не скрою, когда начались задержания, я сильно испугался за «яблочную» молодежь и поэтому попросил Ольгу Фотиеву быстро увести ребят.Митингующие стали расходиться, и мы с Александром Кондровым пошли в офис, где находился еще один член ОНК— Петр Вовченко, ветеран МВД. По дороге мне позвонил Виктор Рау и сообщил, что его машину блокировала милиция и сейчас его везут в ОВД Железнодорожного района. Стало понятно, куда будут свозить всех задержанных. Придя в офис, я попросил Петра Вовченко дать телефонограмму в ГУ МВД по Алтайскому краю, что сегодня ОНК запланировано посещение ОВД Железнодорожного района. Надо было попытаться помочь задержанным.
Мы с Александром Кондровым на выходе из здания, где размещался наш партийный офис, столкнулись с сотрудниками МВД, которые приехали, чтобы доставить нас в ОВД. Мы им заявили, что как раз собрались ехать в ОВД Железнодорожного района, но только с проверкой. Так мы на двух машинах и прибыли в отдел. Воспользовавшись тем, что сотрудники МВД не читали Федеральный закон № 76-ФЗ «Об общественном контроле за соблюдением прав человека и о содействии лицам, находящимся в местах принудительного содержания», мы осмотрели не только дежурную часть, камеры и журнал доставленных, но и поднялись на второй этаж, где и обнаружили задержанных на митинге. На вопрос, в каком статусе находятся эти люди в ОВД,ответить нам сотрудники не смогли.
Сотрудников МВД наше присутствие нервировало, их пугали наши мандаты, выданные в Москве. Они явно боялись негативных последствий для себя. Спустя пару часов, видимо, посовещавшись наверху, они предприняли попытку и с меня,как участника митинга,снять показания, но это у них не получилось.
Лишь спустя почти полтора месяца, видимо,после консультаций с федеральными структурами, в отношения меня также был составлен протокол за участие в митинге. Затем был суд, первый административный штраф. После были еще две административки, одна за публичную акцию, а другую я получил уже как главный редактор газеты.
Спустя десять дней произошел забавный случай. На мое имя, как председателя ОНК, пришел факс, в котором я вместе с руководством ФСБ, ФСИН, Следственного управления СК[6] РФ по Алтайскому краю приглашался ГУ МВД принять участие в обсуждении совместных учений по противодействию массовым акциям оппозиции[7]. Спустя пару часов пришел другой факс, где мне уже персонально сообщалось о том, что мероприятие переносится. Думаю, кто-то в МВД получил нагоняй за свой ляп — приглашение одного из главных оппозиционеров в крае на разбор учений.
Среди россиян бытует мнение, что прокуратура призвана защищать права граждан и надзирать за соблюдением законов. К сожалению, мой богатый политический и правозащитный опыт свидетельствует: это далеко не так.
Объективности ради стоит отметить, что с появлением Следственного комитета полномочия прокуратуры были значительно урезаны. Тем не менее их у прокуратуры вполне достаточно, чтобы более эффективно работать.
Чтобы получить реальную помощь от прокуратуры, заявитель должен сам серьезно потрудиться с доказательной базой, практически провести работу за прокуратуру — тогда, возможно, это побудит и прокуратуру к реальным действиям.
На одном крупном мероприятии в Москве я беседовал с одним из высокопоставленных сотрудников Генеральной прокуратуры РФ и посетовал на то, что сколько бы я ни направлял жалоб в генпрокуратуру, все они возвращались в краевую прокуратуру. На это он мне ответил, что существует внутриведомственный документ, согласно которому генпрокуратура направляет с проверкой в регион своих сотрудников лишь в двух случаях: если жалоба имеет большой общественный резонанс и если на жалобу получен ответ за личной подписью регионального прокурора, но он, по мнению генпрокуратуры, не отвечает на жалобу по существу.
Несмотря на мои многократные обращения в краевую прокуратуру и как председателя регионального отделения партии «Яблоко», и как руководителя ОНК с просьбой предоставить ответ за личной подписью краевого прокурора, я так ни разу его не получил.
За восемь лет председательства в ОНК мои отношения с краевой прокуратурой претерпели значительные изменения.
Вначале работы ОНК краевая прокуратура не отвечала на наши письменные обращения, не посещала наши мероприятия, но после того как Валерий Борщев, тогда еще член Общественного совета при Генеральном прокуроре РФ, рассказал об этомЮрию Чайке, ситуация изменилась, но больше формально. Затем был еще один случай, который также способствовал улучшению наших взаимоотношений.
Однажды в ходе посещения женской исправительной колонии №6(ИК-6) в селе Шипуново осужденная Ш.пожаловалось, что ее дважды незаконно подвергли дисциплинарному наказанию в виде выдворения в штрафной изолятор (ШИЗО).
Если в первом случае свидетелей нарушения Ш., не было, то вовтором случае, когда нарушение было совершенно уже в ШИЗО, с ней в камере находилось три женщины. Одна была уже этапирована в другое учреждение, а две другие находились в колонии (назовем их Р. и И.) отрицали, что Ш. совершила дисциплинарное нарушение. В тоже время в личном деле Ш. был не только рапорт сотрудника, но и письменное показание И., в котором она подтверждала, что Ш. совершила нарушение. Когда я обратил внимание И. на эту нестыковку в показаниях, она рассказала, что была вынуждена оклеветать Ш. под давлением начальника отряда, так как та ей та угрожала, что она не сможет освободиться в срок. И. слезно просила не разглашать факт клеветы, так как боялась осуждения других заключенных. Со слов И. через две недели она должна освободиться и будет проживать у матери в г. Бийске. Мы договорились, что после ее освобождения вернемся к этому разговору. Недели через три я позвонил матери, узнал, что у И. все в порядке.
Я подготовил обращение в краевую прокуратуру с просьбой провести проверку по факту нарушения прав осужденной Ш., опросить Ш. и двух ее сокамерниц. Через месяц пришел ответ из прокуратуры о том, что факты, указанные в обращении, не нашли своего подтверждения.Через три месяца мы посетили ИК-6, встретились с Р. и узнали, что за прошедший с момента нашего посещения колонии период сотрудники прокуратуры объяснения с неене брали. Еще через день мы посетили СИЗО-1 в Барнауле, где встретились с Ш. и с удивлением узнали, что и с ней прокурорские работники не беседовали. Мы взяли с Ш. письменное объяснение. Затем я позвонил И. и узнал, что и ее никто из прокуратуры не опрашивал. Я попросил в письме на мое имя изложить факты: что сотрудники прокуратуры с ней не беседовали и что она была вынуждена оговорить Ш. На основании вышеизложенного я подготовил повторное обращение в прокуратуру, приложив объяснения трех женщин. Прокуратуре пришлось выкручиваться, но после этого они стали более ответственно относиться к обращениям ОНК.
Однажды мне позвонил один когда-то достаточно известный в крае политик, а ныне пенсионер и рассказал, что у него есть друг в Бийске, дочь которого отбывает наказание в ИК-11 и, с его слов, нуждается в медицинской помощи, но не может ее получить. Знакомый попросил побеседовать с осужденной.
В ходе очередного посещения колонии я встретился с осужденной С. и с ее согласия ознакомился с медицинской картой. Внешний вид С. свидетельствовал о том, что женщина страдает онкологическим заболеванием. Признаки кахексии (крайнее истощение организма) бросались в глаза. В акте посещения ИК-11 мы рекомендовали направить С. в краевую тюремную больницу. Дней через десять я позвонил начмеду больницы и поинтересовался состоянием С.
Онкологический диагноз у С. подтвердился. К сожалению, рак оказался внеоперабельной стадии. Тюремная больница направила медицинские документы С. в суд на досрочное освобождение по состоянию здоровья. Центральный районный суд Барнаула удовлетворил ходатайство, но прокуратура выступила с возражением и подала апелляцию.Узнав об этом, я поехал в городскую прокуратуру и встретился с сотрудником, занимающимся надзором за тюремной системой. Я объяснил ему, что С. осталось жить не более месяца, и гуманнее было бы ее освободить, тем более что социальные связи у нее не нарушены. Дома ее ждут родители, дочь и внучка. Прокурорский работник объяснил, что по указанию генпрокуратуры на все положительные решения судов о досрочном освобождении от отбывания наказания лиц, осужденных по определенным статьям, прокуратура должна подавать апелляционную жалобу.Женщина отбывала наказание по так называемой «народной статье»(ст. 228 УК РФ), которая входила в этот перечень. Бесчеловечная позиция прокуратуры вывела меня из себя, и я эмоционально заявил, что ославлю на всю Россию прокуратуру не только Барнаула, но и края. Прошло после разговора часа два, и из краевой прокуратуры позвонили и сообщили, что отозвали апелляционную жалобу. Действительно, как я и предполагал, С. умерла через три недели после освобождения, но дома, в окружении близких, а не на тюремной койке в одиночестве.
Если от следственного управления ГУ МВД России по Алтайскому краю и краевой прокуратуры мы хоть редко, но получали определенную помощь в ходе наших многочисленных расследований, то следственное управление Следственного комитета РФ по Алтайскому краю (СУ СК по АК), несмотря на периодическую сменяемость руководства, осталось для нас неприступным.
Особенно было обидно, когда однажды, фактически сделав всю работу за них, принесли фамилии, адреса и явки преступников в следственное управление на блюдечке с голубой каемочкой, но следователи умудрились развалить уголовное дело.
Дело было так. Однажды в ОНК по «зеленке»[8] пришло письмо из исправительной колонии №5 (ИК-5) г. Рубцовска, в котором осужденный Б. жаловался, что сотрудники учреждения с помощью двух заключенных за получение условно-досрочного освобождения (УДО) выманили у него 250 тысяч рублей и обманули. Повторно он был обманут заместителем начальника колонии по воспитательной работе, который обещал помочь ему с УДО, если он проведет евроремонт его кабинета за свой счет. Только на приобретение расходных материалов ушло свыше 70 тысяч рублей.И во второй раз осужденный был обманут.
При очередном посещении колонии мы пригласили осужденного на индивидуальную беседу.
Он нам поведал об обоих случаях в красках, назвал фамилии сотрудников и осужденных, у него были номера счетов, персональные данные лиц, которым по блицу родственники переводили деньги, были даже кассовые чеки и товарные накладные на покупку строительных материалов. Для того чтобы дать возможность обстоятельно написать жалобу, мы отпустили его в отряд. Мы знали, что все осужденные, которые беседовали с нами без присутствия сотрудников, после нашего отъезда попадали под прессинг оперативников, особенно те, с кем разговор был более продолжительным. Через час мы зашли в его отряд, как бы случайно с ним столкнувшись,забрали заявление. На просьбу помощника начальника УФСИН России по Алтайскому краю полковника Сергея Придворова разобраться с жалобой на месте я ответил отказом. Свой отказ я объяснил тем, что ОНК необходимо более детально изучить жалобу. Замечу, что всю корреспонденцию, которую члены ОНК получают от осужденных, они обязаны зарегистрировать в канцелярии колонии. Пришли в штаб колонии, который расположен за зоной, там находится канцелярия. Один из сотрудников предложил свою помощь в регистрации заявления осужденного, но я отказался: дескать, мне самому интересно побывать в канцелярии. Таким образом, все попытки тюремщиков выяснить содержание жалобы оказались тщетными. По закону всю корреспонденцию в адрес ОНК цензоры не имеют права досматривать, но это по закону, который в России практически не соблюдается.
Вернувшись в Барнаул, я связался с родителями осужденного, проживающими в одном из сел Алтайского края, а также с женой и сестрой, которые жили в Сургуте. Мне повезло жена, и сестра в это время находились у родителей осужденного в гостях. Через несколько дней все семейство приехало к нам в офис в Барнаул. Каждый из них дал письменные объяснения, когда, кому и/или на какой счет какую сумму они переводили, подкрепив это выписками из банков. Родители привезли недостающие кассовые чеки и товарные накладные. Замечу, что пожилые родители осужденного, чтобы ему помочь, взяли в Сбербанке потребительский кредит. Собрав все объяснения и документы, с помощью знакомого юриста я подготовил обращение в СУ СК по АК.
Мне казалось, что, имея на руках такие железобетонные улики, следователи легко могли довести дело до суда. Я ошибался. Они умудрились его развалить. Я читал ответ следователя в мой адрес и не мог поверить, что есть такие бездари. Следователь не только не возбудил уголовного дела в отношении сотрудников колонии, но даже не направил начальнику УФСИН по Алтайскому краю представление о выявленных случаях превышения должностных полномочий со стороны сотрудников.
Например, следствие установило гражданина Ц., жителя Рубцовска, на карточку, которого поступила львиная доля денежных средств. Гражданин Ц., поведал следователю жалостливую историю, как несколько лет назад к нему на улице подошел неизвестный и рассказал, в каких жутких условиях отбывают наказание осужденные в ИК-5. Незнакомец, которого Ц. больше никогда не видел, попросил дать ему номер карты сбербанка.Вскоре на карту стали поступать денежные суммы. Гражданин Ц. все деньги с карты снимал (якобы себе он даже копейки не взял) и приобретал лакокрасочные средства и относил их в ИК-5. С его слов,осужденные изготовляли сувениры, которые передавали на волю, как и кому, он не знает. Якобы неизвестные ему лица продавали сувенирные изделия, а вырученные денежные средства передавали в зону, где осужденные за российские рубли приобретали в тюремном магазине необходимые продукты, фрукты и овощи.
Уважаемые читатели! Вы в эту хрень поверили? Думаю, что нет, а вот следователь поверил. Он даже не поинтересовался, кому и как гражданин Ц. передавал лакокрасочные материалы, передача которых в зону запрещена. Он также поверил, что за наличные деньги можно купить товары в тюремном магазине. Продажа товаров в тюремном магазине производится безналичным расчетом и даже не по банковским картам, а простым дедовским способом в виде списания (авторучкой) бухгалтерией с лицевого счета, осужденного на основании поступившей документации из магазина.
Следователь поверил и в рассказ заместителя начальника колонии по воспитательной работе о том, что ремонт его кабинета проводился на его личные средства и средства еще нескольких его коллег. Следователь даже не поинтересовался кассовыми чеками, свидетельствующими, что это было именно так. Он не изучил документацию в колонии, которая должна отражать, кто, когда и какие строительные материалы завез в колонию и кто это санкционировал.Ведь исправительная колония — это режимный объект.
Следователь поверил объяснениям начальника службы безопасности, что к осужденному Б., который находился в ШИЗО, мог преспокойно прийти осужденный Е. (по моему мнению, связник администрации) и побеседовать с ним. Следователю достаточно было хотя бы бегло прочитать нормативные документы ФСИН, чтобы понять, что без превышения должностных полномочий одного или нескольких сотрудников учреждения эта встреча, которая стала пусковым моментом для процесса мошенничества, просто бы не состоялась. За такую работу следователя и его непосредственных начальников надо гнать из органов за профнепригодность.
Я еще могу пяток таких примеров привести уже по линии антикоррупционной комиссии регионального отделения партии «Яблоко».
Рассказ о некоторых из них можно найти в интернете. Например в статьях «Следственное управление по Алтайскому краю займется «газовым делом»,«Алтайское «Яблоко» предприняло очередную попытку принудить силовиков заняться «локомотивным делом».
За восемь лет моего председательства в ОНК Алтайского края наибольшие трудозатраты и эмоциональное напряжение приходились на посещения учреждений пенитенциарной (уголовно-исполнительной) системы, или ФСИН. ФСИН — это государство в государстве. Помню, однажды в разговоре начальник ГУ МВД России по Алтайскому краю генерал Олег Торубаров посетовал: «Хорошо Усачеву[9], он за железным забором, и что там происходит, толком никто не знает, а тут постоянно то одно, то другое».
Не хочу хвастаться, но,по мнению известных российских правозащитников, в годы моего председательства ОНК Алтайского края была одной из самых эффективных в России.
Обычно проверка колонии-поселения занимала 2–4 часа, СИЗО — 3–5 часов, исправительной колонии — от 4 до 8 часов. У меня была разработана технология посещений мест принудительного содержания, которая описана в моих методических рекомендациях по проведению общественного контроля в местах принудительного содержания и в пособии по проведению контроля за охраной здоровья и оказанием медицинской помощи в местах принудительного содержания.
Приведу ряд примеров эффективной защиты нарушенных прав лиц, содержащихся в учреждениях ФСИН.
Например. В одной колонии незаконно вынесли взыскание осужденному М., который согласно докладной курил в неположенном месте в 11.00 (в помещении отряда). Мы доказали, что этого не могло быть, так согласно документу вывода осужденных на работу М. в это время находился в банно-прачечном комбинате.
Другой пример. При посещении одной из колоний Рубцовска осужденный З. из Камня-на-Оби обратился к нам с жалобой. У него до ареста было выявлено одно из системных заболеваний. После выписки из краевой больницы он получал бесплатно медицинские препараты, как инвалид 3 группы, а после этапирования в колонию ему в этом было отказано. Сотрудники колонии уверяли, что он отказался от получения бесплатных лекарств, будучи еще на свободе, ради получения единовременного пособия. Мы у руководства колонии запросили список инвалидов, из которого выбрали троих с инвалидностью 3 группы, которые отказались от всех льгот ради получения денежного пособия. Я пригласил главного бухгалтера колонии и попросил предоставить лицевые счета всех четырех осужденных. После ознакомления с лицевыми счетами стало понятно, что осужденный З. действительно не отказывался от бесплатного получения лекарств, так как его ежемесячное пособие было почти на 800 рублей меньше, чем у осужденных с аналогичной группой инвалидности, но которые отказались от всех видов льгот.
Еще пример.
Был период, когда мы не знали, как проверять питание в колониях и СИЗО. Просто взять и поверить в жалобу осужденных, что питание отвратительное, мы не могли. Не могли мы и согласиться с заявлениями руководства колоний, что там кормят лучше, чем в ресторане.
Тогда я вспомнил свой опыт работы врачом в пионерском лагере и начмедом в детской больнице №5, работу ОБХСС в советские годы.
Мы стали проверять остатки продуктов на пищеблоке. Делали это сами сотрудники колонии, а мы только с калькулятором и соответствующей документацией записывали остатки. Известен подход ОБХСС к советской торговле: если на складе имеются излишки продуктов, значит, планировали украсть, но не успели. Если есть недостача, значит, уже украли.Разобравших в значениях меню-требования на выдачу продуктов питания, требования-накладной, котлового ордера, члены ОНК научились эффективно использовать этот «советский» способ контроля за питанием. Администрации учреждений иногда пыталась противодействовать нам.
Приведу пример.
Я с коллегами по ОНК посещал СИЗО в г. Бийске,изучив документы и проведя контрольное взвешивание, мы обнаружили недостачу сливочного масла. Уходя с пищеблока, я попросил снять копии с документов и предоставить их в ОНК.
После посещения пищеблока мы вернулись в кабинет начальника СИЗО, где стали беседовать с заключенными. Через 20 минут зашел сотрудник, который принес копии, предварительно заверив их подписью начальника СИЗО и скрепив печатью.
Спустя несколько дней после посещения СИЗО я приступил к написанию заключения (акта) и оторопел.В моих записях было сказано, что проводилось взвешивание остатков сливочного масла, а в документах, предоставленных администрацией СИЗО, сливочное масло не значилось.Я понял, что сотрудники СИЗО просто нагло взяли и убрали из компьютера строку, где было сливочное масло.
Через несколько дней я вместе с другими членами ОНК посещал краевую тюремную больницу. В ходе посещения мы выявили недостачу ряда продуктов, но прежде чем попросить сотрудников учреждения снять для нас копии, я на этих документах расписался карандашом. Мои действия не остались без внимания Сергея Придворова, который нас сопровождал.
После пищеблокамы, выбрав кабинет, стали проводить индивидуальный прием осужденных. Минут через 40 в кабинет постучался Придворов, и извинившись сообщил, что позвонил начальник СИЗО Бийска, который принес свои извинения за то, что не те документы откопировали его сотрудники. Придворов протянул мне документы из СИЗО Бийска, где уже была строка со сливочным маслом.
Нам удавалось в учреждениях ФСИН фиксировать телесные повреждения (побои), создание пыточных условий содержания, подпольные рабочие цеха и т.д. и т.п. Все это достаточно подробно описано в годовых докладах ОНК, с которыми можно ознакомиться здесь.
Все восемь лет работы председателем ОНК я старался дистанцироваться как от криминалитета, так и от правоохранительных органов, быть независимым в своих заключениях и своими действиями не давать повода для дискредитации комиссии.
Мне удалось убедить членов ОНК ввести в регламент комиссии ряд позиций. Член ОНК не мог посещать учреждения, где содержатся его родственники или с этими учреждениями есть бизнес-отношения у компании, в которой работал (был учредителем) он сам или близкие родственники.
К сожалению, уже тогда в ОНК попадали лица, которые могли своей репутацией бросить тень на комиссию. Приведу пример.
Во второй созыв ОНК был включен А.
На первом заседании комиссии он даже был моим конкурентом при избрании председателя. И вот однажды, будучи в управлении ФСИН, я беседовал с одним высокопоставленным сотрудником, который вдруг спросил, что я знаю об А.
Я ответил, что мне известно, что он психиатр и ранее работал в ФСИН. Выдвинула его в ОНК общественная организация, которая тесно работаетс уполномоченным по правам человека Алтайского края Юрием Вислогузовым. Сотрудник спросил, а знаю ли я, при каких обстоятельствах А. уволился из уголовно-исполнительной системы. Я честно ответил, что нет.
С его слов, А. был задержан при попытке пронести в колонию, где работал, партию наркосодержащих веществ, но, чтобы не компрометировать ФСИН, ему дали возможность уволиться без уголовных последствий. К слову сказать, А. на протяжении многих лет входил не только в состав ОНК, но и в большинство общественных советов разных силовых и государственных органов.
Однажды ему припомнили грехи прошлого. Как мне рассказал Александр Кондров, они вместе с А. посещали лечебно-исправительное учреждение№8 в Новоалтайске. В ходе осмотра медицинской части А. стал делать замечания начмеду. В ответ от начмеда он услышал в грубой форме примерно следующее:не стоит А. учить его, как должно быть в медчасти; лучше бы А. вспомнил, как и при каких обстоятельствах был уволен из ФСИН. Со слов Кондрова, после этого А. сник и до конца посещения не проронил ни слова.
Пример о дистанцировании ОНК от криминалитета.
Шел апрель2011 года. Ко мне внезапно потянулись вереницей делегации общественников. Все они вдруг озаботились состоянием здоровья заключенного, вора в законе[10]Нурахмана Мамырова, более известного под прозвищем Мутай. Он содержался в СИЗО-1 Барнаула. Сам факт, что общественники вдруг озаботились судьбой вора в законе, наводил на определенные мысли. Поэтому, чтобы аналогичные мысли не возникли в головах руководства ФСИН, прокуратуры и журналистов, но уже в отношении ОНК, я всем озабоченным общественникам говорил: «Будет обращение от Мамырова или его родственников либо адвоката — члены ОНК посетят Мамырова и постараются помочь». Обращений к нам так и не поступило. Московский адвокат Савле Гоголадзе, который защищал Мутая, в Алтайском краевом суде избрал, на мой взгляд, странную тактику защиты. Он объявил голодовку у стен краевого суда.Проезжая мимо суда, я видел Гоголадзе, одетого в хорошее кожаное пальто, с добротным кожаным портфелем, сидящего на раскладном стуле, укрывшись красивым теплым пледом. Думаю, вряд ли вид упитанного адвоката мог вызвать сострадание как у судей, так и у проходящих мимо барнаульцев. Вскоре Мамырова осудили и этапировали в Республику Удмуртию, где он умер в 2013 году.
Что касается воровских авторитетов, то они в комиссию, как правило, не обращались, ибо при существующих неформальных правилах в уголовно-исполнительной системе все свои вопросы они сами успешно решали с администрацией учреждений ФСИН.
Приведу пример.
Однажды ко мне обратился Александр Ш., который в алтайском отделении «Союза ветеранов Афганистана», думаю, небезвозмездно, выполнял поручения руководства Союза, связанные с вопросами арестованных и осужденных. С его слов, в ИК-3 содержится осужденный Николай Кузьмин, у него в голове застряла пуля, которую не смогли удалить врачи. Эта пуля вызывает сильнейшие головные боли, но должной помощи от медиков ИК-3 Кузьмин не получает.Свое устное обращение Александр Ш. подкрепил письмом от родственников.
В ходе посещения ИК-3 мы хотели пригласить Кузьмина на беседу, но сотрудники предложили посетить его в камере, где он содержался один, по причине своего воровского статуса. Николай Кузьмин оказался криминальным авторитетом, заринским «положенцем»[11] под два метра ростом. Он очень удивился вниманию ОНК к его персоне, а еще больше — обращению родственников в нашу комиссию. Он заявил, что все вопросы решает сам и проблем в ИК-3 у него нет.Весь его довольный вид свидетельствовал о том, что он говорил правду.
За время работы в ОНК я лишь однажды воспользовался транспортом родственников одного из осужденных и один раз — транспортом ФСИН.
Что касается транспорта ФСИН, то это была такая история.
Однажды вечером в интернете появилась информация, что в одной из колоний Рубцовска произошел бунт. ФСИН ввел в колонию спецназ, якобы есть избитые и даже убитые. Утром я поехал в УФСИН России по Алтайскому краю, там мне подтвердили, что в колонию ввели спецназ, но причины этого существенно отличались от освещаемых в интернете.
Мой автомобиль тогда был в ремонте, поэтому в колонию я поехал на автомобиле ФСИН вместе с помощником начальника управления Игорем Морозовым. К нашему приезду ситуация в колонии ужу стабилизировалась. В ней произошла смена руководства. Был назначен новый начальник колонии, человек не из системы ФСИН, а из бывших армейских офицеров. Он пришел в колонию практически без своей команды, а ушедший в отставку не по своей воле его предшественник попытался раскачать лодку (колонию).
Хочу привести несколько примеров, доказывающих, что российская тюрьма — это не пионерский лагерь для взрослых.
Чаще всего проблемы возникали у той части осужденных, которые пытались «поменять масть», но и не только у них.
В российских тюрьмах, к сожалению, очень развита кастовость. Есть так называемые черные, или блатные, то есть лица, представляющие криминалитет (внутри этой касты есть свое разделение по «сословиям»). Есть так называемые «мужики», или «серая масть», на них зона и держится.Это рабочие лошадки, их гораздо больше.Помимо этого, есть низшая каста,или голубая масть,в которую входят обиженные, опущенные и ряд других воровских категорий.Они выполняют в зоне всю грязную работу. Есть еще на зоне «красная масть», т.е. «козлы»,«суки»(«красные»). Это осужденные, которые активно сотрудничают с администрацией колонии.
Официально руководители колоний и СИЗО отрицают наличие кастовости. Однажды в одной из колоний для проведения индивидуального приема мы облюбовали кабинет начальника службы безопасности. Мы понимали, как интересно было оперативникам знать, о чем мы разговаривали с зеками, и поэтому при каждом новом посещении колонии выбирали другой кабинет для приема — готовы были часами ждать, пока сотрудники освободят кабинет. В ИК-3 Барнаула в ходе посещения Виктора Рау с коллегами в кабинете, где они вели прием, под нижней крышкой стола обнаружили устройство, похожее на диктофон. К сожалению, наше обращение в компетентные органы должной юридической оценки не получило.
Возвращаясь к вопросу о кастовости. В ходе приема в кабинете начальника службы безопасности я обратил внимание на запись в настольном календаре: авторучкой были написаны сокращенные названия каст, а напротив проставлены цифры, которые видимо, означали количество их представителей.
Обходя помещения отрядов, где содержались осужденные, я мимоходом поинтересовался у начальника колонии о количестве осужденных с пониженным социальным статусом («голубая масть»). При разговоре присутствовал начальник службы безопасности. Оба стали уверять, что такими сведениями не обладают.
Приведу несколько примеров о роли каст в уголовно-исправительной системе.
Однажды мы с коллегой по ОНК Виталием Громовым прибыли с проверкой в ЛИУ-1(лечебно-исправительное учреждение), где формально отбывали наказание осужденные, имеющие наркотическую и алкогольную зависимость.
Среди осужденных ЛИУ-1 пользовалось дурной славой, там,с их слов, «ломали» зеков.В ЛИУ-1 при желании могли отправить любого зека, даже полного трезвенника. В учреждении содержались как первоходки (впервые осужденные), так и рецидивисты, и с общего, и со строгого или специального режима. Администрация колонии использовала все этов своих интересах.
При посещении в ЛИУ-1 ШИЗО и ПКТ[12], а на воровском жаргоне «бочки», в одной из камер к нам обратился осужденный дагестанец, атлетического сложения, ростом порядка 190 см и весом свыше 100 кг.Осужденный явно ранее занимался греко-римской борьбой, об этом свидетельствовали сломанные уши. Он попросил принять его без присутствия сотрудников колонии, и я ему это пообещал. Выйдя из камеры, сотрудники колонии обратили мое внимание на информацию, которая вместе с его фото размещенную у входа в камеру. Согласно информации осужденный был киллером. Он подозревался в 14 убийствах и по некоторым из них уже был осужден.
Отказаться от общения я не мог, но втоже время понимал, что он вполне мог бы выполнить еще один заказ, уже со стороны ФСИН, а жертвой мог стать я. Уж больно я их достал, если однажды начальник управления Минюста РФ по Алтайскому краю Алексей Кулик сказал: «Ильич, они (ФСИН) тебя боятся больше прокурора». Одно ловкое движение дагестанца— и тебе, Александр Ильич, на небесах поют архангелы. Ну, поставят на вид начальнику УФСИН, что недосмотрел, объявят выговор начальнику ЛИУ-1, уволят начальника службы безопасности колонии — вот и все. Примерно такие печальные мысли пронеслись в голове, но и они не стали поводом изменять сложившимся правилам.
В ШИЗО и ПКТ, как правило, скудный набор помещений, где можно побеседовать вне поля слышимости сотрудников. Это кабинет начальника ШИЗО да, пожалуй, еще кабинет оперативных работников.
Я выбрал кабинет начальника ШИЗО. Со стола мы предварительно убрали все тяжелые и острые предметы. После этого попросил Виталия расположиться за спиной дагестанца.
Привели осужденного… Оказывается, еще в молодые годы он проходил службу во внутренних войсках и сейчас опасается, что после окончания срока дисциплинарного наказания в ШИЗО его «поднимут» в зону, а там его воры «опустят». Он просил, чтобы мы обеспечили ему безопасность. Я предложил написать на мое имя соответствующее заявление. После окончания беседы я обратился к начальнику ЛИУ-1 с соответствующей просьбой. Выяснилось, что осужденный должен быть этапирован в Пермский край. Мы договорились с администрацией учреждения, что до этапа дагестанца будут содержать в отдельной камере ШИЗО, даже после того, как у него истечет срок дисциплинарного взыскания.
Еще пример. Однажды со мной связался знакомый адвокат. При встрече он рассказал вот такую историю.
У адвоката есть родственник, который отбывает наказание в одной из колоний Рубцовска. Родственник несколько лет назад развелся с женой и уехал на заработки в Республику Алтай, где по глупости связался с плохой компанией, стал заниматься спайсами[13] за, что и получил срок. Оказавшись в колонии, он устроился на работу и не имел взысканий.По просьбе матери осужденного адвокат начал готовить документы для перевода родственника в колонию-поселение. Режим колонии-поселения значительно мягче, чем даже в колониях общего режима. Больше можно получать посылок и иметь свиданий, можно одному выходить за пределы зоны с разрешения сотрудников администрации. Одним словом, курорт, да и только. Однажды матери позвонил неизвестный и передал просьбу сына, о том, чтобы не оформляли документы в колонию-поселение.Женщина в слезы — и к адвокату. Адвокат попросил меня посетить колонию и побеседовать с родственником.
В ходе посещения колонии наряду с другими осужденными мы пригласили на индивидуальную беседу родственника адвоката.Я назвал ему фамилию адвоката и сказал, что мы от него. Попросил рассказать,что его побудило отказаться от подачи документов на облегченные условия отбывания наказания. С его слов, ему повезло: он без проблем «заехал» в зону, быстро устроился на работу. На работе он с раннего утра и до позднего вечера.Зарабатывает, как и все зеки, мало (пару тысяч рублей в месяц), взысканий не имеет. Находясь здесь, он пока не вызвал к себе нездорового интереса как со стороны администрации, так и со стороны криминала. У него есть опасение, что в колонии-поселении к нему с просьбой, от которой невозможно отказаться,обратятся «черные» или «красные», а потом сами и сдадут администрации. После этого его вернут назад в зону. Он неуверен, что возвращение пройдет также безболезненно. Поэтому он решил тихо дождаться УДО.
Объективности ради необходимо отметить, что в полиции, ФСИН и прокуратуре были и есть компетентные и ответственные профессионалы, но их, к сожалению, мало.
Если как гражданину правоохранители мне ни разу не помогли, то как политик я помощь получал. Приведу несколько примеров.
Весной 2006 года шла предвыборная кампания в Алтайский краевой Совет народных депутатов (АКСНД). За несколько месяцев до этого у меня произошел конфликт с авторитетным в крае предпринимателем Анатолием Банным, в определенных кругах более известным по кличке «Толибан». Причиной конфликта стала статья о хлебных монополистах в газете «За права человека на Алтае». В статье было высказано предположение о том, что основные производители хлеба и хлебобулочных изделий в Барнауле, не имя экономических оснований, вступив в сговор, подняли цены на свою продукцию. Один из крупных хлебокомбинатов Барнаула входил в круг интересов бизнес-структур Банных.
После объявления о начале избирательной кампании стало известно о выдвижении кандидатом в депутаты Олега Баварина, племянника покойного мэра Барнаула. Олег Баварин, как и Анатолий Банных, Юрий Брагин и Евгений Вдовин по кличке «Колобок», своими достижениями в бизнесе во многом были обязаны одному человеку —на мой взгляд, они были «волчатами», вскормленными с рук мэра Барнаула Владимира Баварина. Думаю,что ему было не с руки, да и по закону градоначальнику нельзя заниматься бизнесом, а отдавать на сторону лакомые городские активы не хотелось, вот и понадобились ему такие «волчата». Бесспорно,наиболее резвым и талантливым из них был «Толибан». После гибели старшего Баварина волчата превратились в стаю волков и рванули в политику.
После моего выдвижения в качестве кандидата в депутаты, думаю, штаб Баварина меня рассматривал как основного соперника, и неслучайно. Летом в 2004 году я на этом округе набрал более 18% голосов. Тогда немного меня опередил председатель алтайского отделения «Союза ветеранов Афганистана» Олег Клещин (еще один друг «Толибана»). Тем не менее Клещин тогда депутатом не стал, так как явка избирателей на выборах оказалась меньше необходимых 25%. Олег Клещин умер в 2005 году.
После моего выдвижения кандидатом в депутаты мне позвонили из баваринского штаба и попросили о встрече. Я согласился. Приехавший штабист взял с места в карьер и предложил рублевую сумму с шестью нолями при условии, что я сниму свою кандидатуру с выборов. Хотя мне за эту сумму в должности заместителя главного врача надо было работать почти семь лет, я все же отказался. Это означало бы мою гибель как независимого политика.
Команда Баварина серьезно готовилась к борьбе и поэтому выставила еще двух кандидатов. От имени этих двух кандидатов летели на меня жалобы в избирательные комиссии, использовались грязные избирательные технологии. Но этого для штаба конкурента,видимо, было мало: в мой адрес стали поступать угрозы. Угрозы я воспринял серьезно, так как понимал, что за ними стоит Толибан. Он был человеком жестким, циничным, предприимчивым,и не только в бизнесе. На выборах в АКСНД в 2004 году на округе в Железнодорожном районе он сумел снять с выборов своего конкурента, действующего депутата Р., человека не бедного, который многие годы был одним из руководителей Алтайского отделения железной дороги. Службу безопасности Толибана возглавлял отставной высокопоставленный сотрудник правоохранительных органов Б. Видимо, им была разработана целая операция с участием действующих силовиков. В результате операции у депутата Р. был небольшой выбор: или он снимается с выборов по состоянию здоровья, или против него возбуждается уголовное дело за содержание притонов для занятия проституцией.
Однако даже после снятия с выборов кандидата Р. Толибан так и не смог стать депутатом, так как больше него голосов набрал кандидат «Против всех».
Пройдет немного времени, и путинская власть, чтобы облегчить прохождение в депутаты на всех выборах таким как Толибан, снимет с выборов кандидата «Против всех» и кандидата «Порог явки» навсегда.
Через своего знакомого я вышел на одного сотрудника ФСБ и рассказал ему об угрозах, он пообещал решить проблему. Через несколько дней он перезвонил и рассказал, что пообщался с начальником службы безопасности Б. и через него передал Толибану, что у того будут большие проблемы, если он не прекратит угрозы.
Угроз больше не было, но до конца избирательной кампании я проходил с диктофоном в кармане.
Через некоторое время от своего знакомого я узнал, что этот сотрудник ФСБ переведен в другой город…
Второй случай. В 2011 году мне позвонил знакомый, которого я знал с детства,попросил о встрече. Войдя в мой офис,он демонстративно положил на стол свой мобильный и знаком попросил это же сделать меня. После этого предложил выйти подышать свежим воздухом. На улице он сказал, что один его хороший знакомый из компетентных органов просил передать, чтобы я следил засодержанием своих телефонных разговоров. Я не стал задавать вопроса, кто этот человек, так не принято, но попросил узнать, кто заказал прослушку. Не скрою, первое время было неприятно, когда разговариваешь по телефону и понимаешь, что весь разговор прослушивается. Однако человек ко многому привыкает… Я не просто привык, но обзавелся несколькими симкартами на имя других людей. Такими действиями я пытался обезопасить себя от любопытных слушателей. Как потом сообщил мой знакомый, заказчиком прослушки был высокопоставленный чиновник городской администрации Ф., выходец из правоохранительных структур и имеющий среди силовиков обширные связи.
На удивление, как в первом, так и во втором случае никаких условий мне никто не ставил.
Хотя бывало и иначе.
Несколько лет назад мне позвонил человек, назвался, допустим, Дмитрием.Я назначил ему время в офисе партии.
В назначенное время раздался телефонный звонок:он предложил перенести место встречи —встретиться среди гаражей-ракушек недалеко от офиса. Там он рассказал, что внимательно отслеживает на сайте все наши расследования. Со слов Дмитрия,у него достаточно много документов, проливающих свет на сделки с госимуществом, и, видимо, для затравки дал мне документы по одной из них.Взамен Дмитрий попросил вознаграждение.Я ответил, что для начала мне надо ознакомиться с бумагами. Договорились встретиться через неделю в офисе.
Бумаги оказались достаточно интересными, но денег у нас для оплаты его услуг не было.
Через неделю, когда он пришел в офис я с ним поздоровался, назвав его настоящим именем, вызвав этим у него замешательство. Сказал, что материалы представляют интерес, однако мы — партии небогатая, олигархов у нас нет, но борьба с коррупцией — это очень важное дело, и предложил ему помогать нам на безвозмездной основе. Он отказался.
Несколько слов хотел бы сказать о моем сотрудничестве как председателя ОНК и как члена Общественного совета с начальником ГУ МВД России по Алтайскому краю, генерал-лейтенантом полиции Александром Олдаком.
Помню нашу первую встречу. Это был март 2009 года. В Барнаул на одно из первых мероприятий ОНК прилетели из Москвы Андрей Бабушкин и Валерий Борщев. Бабушкин в те годы был членом Общественного совета при министре внутренних дел России и поэтому без труда договорился о встрече с генералом Олдаком. В назначенное время мы вошли в приемную генерала, его помощник проводил нас в кабинет, судя по мебели,предназначенный для отдыха генерала. Вскоре в кабинет вошел сам генерал. Бабушкин представил Олдаку нас с Борщевым. Генерал предложил нам кофе и чай. Завязался разговор. Разговаривали с Олдаком в основном Бабушкин и Борщев, а я больше молчал, изредка ловя на себе тревожный и изучающий взгляд генерала. Не знаю, о чем он тогда думал. Возможно, сокрушался, что вот еще одна головная боль поступила в моем лице.Конечно, он знал, что я руководитель партии «Яблоко» в крае, что я в 2005 и 2006 годах организовывал митинги, в которых приняли участие соответственно четыре и пять тысяч человек (против монетизации льгот и против повышения стоимости социального проездного билета на общественный транспорт). Бабушкин предложил ввести меня в Общественный совет при начальнике ГУ МВД России по Алтайскому краю. Олдак нехотя, как мне показалось, согласился. Общественный совет — это в большей степени декоративный орган. В него обычно входили отставные чиновники краевой администрации, главные редакторы крупных СМИ,директора предприятий, руководители казачества и некоторых религиозных конфессий, общественники из числа ветеранов МВД и некоторых патриотических организаций.Ввести мне в совет была идея Андрея Бабушкина. Он считал, что я как, председатель ОНК, должен иметь большее представление о ведомстве, которое проверяю. Кстати, в аналогичный совет при ФСИН вошел заместитель председателя ОНК Александр Кондров.
Впоследствии выяснилось, что членство в Общественном совете ГУ МВД России по Алтайскому краю дает возможность посещать учреждения МВД без согласования с руководством. В отличие от других членов совета, я стал активно посещать ОВД и ИВС. За время нахождения в совете я объехал практически весь Алтайский край, не охваченными моими проверками остались единицы ОВД и ИВС. После каждого посещения я писал свое заключение с рекомендации по устранению выявленных нарушений. Как правило, мои рекомендации выполнялись. В отличие от коллег из некоторых регионов, я обращался к СМИ лишь в тех случаях, когда нарушения не исправлялись. Поэтому у меня с Олдаком сложились хорошие рабочие отношения.
На 23 апреля 2011 года в краевом отделении партии «Яблоко» было запланировано два важных мероприятия: конференция регионального отделения партии и митинг «Хотим перемен!». Митингу предшествовали драматические события. Уведомление о проведении митинга на «нулевом километре»(это напротив площади Советов) было подано максимально рано в администрацию Барнаула, однако мы получили отказ. По мнению администрации, митингующие могли мешать пешеходам. Мы подали в суд, и на удивление, в отличие от всех предшествующих случаев, судебное заседание назначили до даты проведения митинга. Ранее мы уже несколько раз выигрывали у администрации Барнаула судебные процессы, связанные с неправомерным отказом согласовывать «Яблоку» публичные акции, и даже однажды наказали городскую власть рублем. Мэрия была вынуждена компенсировать партии расходы на адвоката.Судебные победы были лишь слабым утешением, так как суд принимал решение в нашу пользу уже после даты проведения мероприятия. Тем самым, несмотря на поражение в суде, горадминистрации удавалось сорвать нам публичное мероприятие. На этот раз суд принял половинчатое решение, с одной стороны, он признал незаконным отказ администрации согласовать митинг, а с другой — обязал администрацию повторно рассмотреть наше уведомление, тем самым давая администрации возможность повторно нам отказать, но придумать для этого уже новые основания. Понимая это, я попросил Петра Вовченко, который два раза в неделю безвозмездно оказывал юридическую помощь населению, в офис не приходить, а на вахте дал распоряжение корреспонденцию в наш адрес не принимать. Несколько раз кто-то из горадминистрации пытался до меня дозвониться, но я не брал трубку.На 23 апреля у нас был запланирован еще пикет с 10 до 18 часов на площади Ветеранов (напротив краевой библиотеки), который молодежным отделением партии был завершен уже к 13.00. В район«нулевого километра» мы направилисвоего человека, который должен был сообщать обо всем происходящем там. Незадолго до окончания конференции поступила информация, что в районе «нулевого километра» появилась группа молодых людей спортивного вида и с ними заместитель председателя правового комитета администрации Барнаула Галина Комарова. И теперь. если мы пойдем к «нулевому километру», то возможно столкновение со спортачами, а это может для некоторых из нас закончиться уголовным преследованием. Мы принимаем решение перенести митинг на пл. Ветеранов, что буквально в 300 метрах от «нулевого километра», где у нас должен еще продолжаться пикет. Подъехала газель, которую мы использовали, как трибуну с звукоусиливающим оборудованием. Видимо, громкая музыка и начавшиеся выступления привлекли внимание сотрудников городской администрации на «нулевом километре». Вскоре к машине подошла Ирина Герасименко, сотрудник горадминистрации. Она жестами просигналила, чтобы я спустился к ней. Я знал, что она хочет мне вручить отказ в согласовании митинга. Я ее, в свою очередь, также жестами призывал подняться ко мне в кузов газели.Этого сделать она без посторонней помощи не могла. Она обращалась к сотрудникам милиции с просьбой остановить проведения публичной акции, так как у «Яблока» был согласован на пл. Ветеранов пикет, а они проводят митинг. Милиция до конца митинга хранила спокойствие.
За несколько дней до этого я встречался с Олдаком, рассказал о ситуации с митингом и просил дать возможность нам на одной из двух площадок все же его провести. Он обещал и, как показали события, слово сдержал.
По окончании митинга старший офицер подошел ко мне и спросил, когда мне будет удобно подъехать в ОВД для составления протокола. Затем был суд. Судья приняла мудрое решение, в результате я был оправдан, и очередной штраф мне не пришлось платить.
Уже после митинга мне удалось ознакомиться с повторным ответом горадминистрации на наше уведомление, подписанным чиновником Ф.
Из ответа следовало, что администрация нам отказывает в согласовании митинга, так как на этом месте и в это время они якобы уже согласовали проведение пикета гражданинуЖданову. Дальнейшее мое расследование показало, что Жданов — из потомственных воров и имеет родственные отношения с вором в законе Юрием Ждановым, он же Графенок, который вначале 1990-х был хранителем «общака»[14]. Графенок погиб в криминальной войне в 1992 году, которую, как говорят, сам и развязал. Прозвище Юрий унаследовал от своей матери Марии, которая после смерти мужа Владимира, «положенца», заняла его место в иерархии алтайского криминалитета и под прозвищем Графиня, была официально назначена на воровском сходе «смотрящей» за «общаком» — воровской кассой на Алтае. Хороша династия?
Примерно в годы правления Графенка чиновник Ф.работал в милиции, а точнее в ОВД Железнодорожного района, и был там далеко не постовым дядей Степой. Улавливаете связь? Вот он, видимо, и разработал операцию. Упертый Гончаренко пойдет со своими либералами и демократами к «нулевому километру», а там уже общественник, он же младший Графенок со «спортачами», возникнет конфликт и драка. При желании и связях все это потом можно квалифицировать как уголовное преступление Гончаренко. Тогда еще таким как Ф. приходилось проявлять изобретательность в борьбе с политическими оппонентами. Сейчас все проще. Голову не надо ломать: за дискредитацию Вооруженных сил РФ или «фейки» любого неугодного легко можно упаковать на несколько лет в тюрьму.
Мои отношения с властью, подчеркну — путинской, всегда были сложными. Мы до поры до времени терпели друг друга. Совершенно неосознанно получилось, что я все эти годы строил отношения с властью по заповеди: «Неверь,небойся,непроси».
Сколько помню себя, вначале советская власть, а затем российская народу врала всегда, но пик вранья пришелся на путинский период.
Я не отношу себя к храбрецам, хотя это понятие достаточно размытое. Иногда человек в одних случаях проявляет пример храбрости, а в других трусит. Был у меня один знакомый «афганец», грудь в орденах, власть за глаза хаял в хвост и в гриву, а при виде чиновников, мягко говоря, робел.
Пожалуй, сильный страх за годы политической и правозащитной деятельности я испытал трижды.
Первый раз, когда в квартиру влетел химико-реактивный снаряд[15], ведь я не знал причины пожара, думал, что лопнула лампочка и ее остатки упали на кровать, отчего возникло возгорание, и пытался потушить водой. После пятого вылитого на горящее пламя таза воды я засомневался, что смогу потушить пожар. Стал кричать дочери, чтобы она выбежала из квартиры, а ее охватил ступор. Лишь после того как я сообразил плотно накрыть металлическим тазом очаг возгорания, пошел едкий дым, и до меня дошло, что лампочка здесь ни причем. Я попытался открыть двойное окно, посыпались разбитые стекла. После этого включил свет и только тогда понял, что произошло.
Второй раз я сильно струхнул после истории с попыткой взять у меня ДНК. Я понял, какие страшные последствия могли меня ожидать. Если кому интересно, как фабрикуются уголовные дела, — почитайте уголовное дело карельского историка Юрия Дмитриева.
В третий раз это было 13 марта 2022 года на территории Восточно-Казахстанской области. В этот день мы с женой бежали из России в Казахстан. На российско-казахстанской границе мела метель, в таких случаях говорят «не видно ни зги». Отъехали от границы, метель, сменилась ледяным дождем, тем самым еще сильнее усложнив управление автомобилем. На очередном спуске я потерял управление,машину развернуло, выбросила на встречку и понесло в кювет. Судя по габаритным огням, по встречной полосе ехал грузовик. Промелькнула мысль:«Вот и приехали». Водитель грузовика совершил невероятный маневр, и мы разъехались в полуметре друг от друга. Моямашина, ударившись о ледяную обочину, заглохла. Постояв так несколько минут, я включил зажигание и,потихоньку сдав назад, повернув вправо, поехал дальше.
За все годы общественно-политической деятельности я никогда ничего не просил у власти. Я принуждал власть к сотрудничеству.
Приведу несколько примеров.
Шла весна 2011 года. Мне позвонил секретарь Общественной палаты Алтайского края Геннадий Шейда с просьбой предоставить палате информацию о деятельности ОНК. С его слов, информация необходима для специального совещания, которое проводит «политический» вице-губернатор Алтайского края Борис Ларин по поручению Администрации Президента РФ. ОНК была независимой структурой, вся роль Общественной палаты края в ее деятельности заключалась лишь во вручении мандатов членам ОНК один раз в начале в два, а затем в три года. Мандаты высылала из Москвы Общественная палата РФ. Борис Ларин побаивался моей критики и поэтому хотел использовать Общественную палату. Я отказался предоставлять информацию, сказав, что если Ларину надо, пусть приглашает, адрес и телефон он знает. Вскоре пришел факс с приглашением. На совещании присутствовали руководители всех силовых структур (ФСБ, ГУ МВД, ФСИН, Минюста, ФСНК[16], ФСТ[17], ФМС[18] и др.). Я выступал с основным докладом. Мой доклад, как мне показалось, произвел впечатление на присутствующих. В заключение я подверг краевые власти критике за нежелание помогать. Мы дважды подавали заявку на грант и оба раза нам отказали. Выслушав меня, Ларин сказал: «Подойдите ко мне, и мы решим этот вопрос». Я не стал подходить, но подал заявку на краевой грант, и она оказалась в числе победителей, нам выделили чуть больше 300 тысяч рублей.
В августе в рамках совместного проекта Совета Европы и Уполномоченного по правам человека в РФ в Барнауле была запланирована конференция, в которой должны были принять участие представители ОНК Сибирского и Дальневосточного федеральных округов, уполномоченные по правам человека из этих федеральных округов, представители ФСИН и МВД. Помимо этого, было приглашено большое количество российских и зарубежных экспертов. Общее количество участников около 100 человек. На имя губернатора края Александра Карлина поступила телеграмма от Уполномоченного по правам человека в РФ Владимира Лукина, в которой он просил оказать помощь в организации проведения конференции. Конечно, в данной ситуации администрация края вынуждена была оказывать мне помощь. Кстати, факт выделения ОНК денежных средств, краевая власть сумела использовать и для своего пиара. Открывая конференцию, вице-губернатор Алтайского края Борис Ларин гордо заявил, что исполнительная власть края активно помогает и поддерживает ОНК.
Политическая сила той или иной партии далеко не всегда зависит от ее численности или количества депутатов. Сила зависит от влияния на принятие политических решений. У партии «Яблоко» в Алтайском крае был, пусть и непродолжительный, период, когда это влияние было достаточно серьезным.
В мае 2005 годана сессии Совета народных депутатов Алтайского края депутаты подавляющим большинством объявили повторный «импичмент» губернатору Михаилу Евдокимову. Депутаты признали работу губернатора неудовлетворительной и на закрытом совещании приняли решение обратиться к Владимиру Путину с повторной просьбой принять решение об отставке Евдокимова. Буквально через несколько дней Михаил Евдокимов объявил о назначении исполняющим обязанности первого своего заместителя Михаила Козлова. Было понятно: каким бы талантливым управленцем Козлов ни был, разобраться в политическом террариуме ему будет непросто.Я позвонил в приемную Козлова, представился и попросился о встрече. Спустя некоторое время мне перезвонил помощник Козлова и назначил дату и время. После обмена любезностями мне предстояло удивить Михаила Сергеевича, рассказав ему о некоторых его коллегах в команде Евдокимова. У меня это получилось. Почему-то особенно большим открытием для него стала информация о Сергее Шабалине, первом заместителе Михаила Евдокимова с марта 2005 года. В отличие от Козлова, у Шабалина не было приставки «исполняющего обязанности», так как его кандидатуру согласовал АКСНД.
Газета «За права человека на Алтае» писала достаточно много и про Шабалина, и про ОАО «Алтайэнерго», где он был генеральным директором с 2001 года. Сергей Шабалин, торговый работник по образованию, в начале 1990-х был директором небольшого кафе в СО ВАСХНИЛ[19] г. Новосибирска. Здесь Сергей мог получить свой тюремный срок, но ему повезло: «паровозом»[20]пошел его подельник Гусев. Затем предприимчивому Сереге товарищи доверили пост зиц-председателя[21] в одной кредитной организации. В 1991–1996 годах Сергей Шабалин занимал должность генерального директора страховой фирмы АСОПО, а затем судьба забросила его в энергетику. На всем извилистом жизненном пути Шабалин, мягко говоря, был далеко не законопослушным гражданином. Мой рассказ, видимо,заставил Михаила Козлова усомниться в своем первом впечатлении о Шабалине, но ему явно не хотелось мне верить. На прощание я ему оставил несколько экземпляров нашей газеты.
К слову сказать, после первых публикаций нашей газеты Шабалин попытался на меня надавить через газету «Московский комсомолец» на Алтае», точнее через ее редактора Игоря Родионова, который вдруг озаботился моей скромной персоной и стал регулярно печатать про меня всякую ахинею. Сначала я решил разобраться с Родионовым в судебном порядке, но оказалось, что надо судиться с московской редакцией, а это в мои планы, да и возможности не входило. Когда вы начинаете заниматься опасным, но увлекательным делом — журналистским расследованием, то материалы сами вас находят. Так было и в этом случае. Мне позвонил один человек и предложил выпить кофе. За чашкой кофе новый знакомый поинтересовался, где и как я пересек дорогу Родионову. Я высказал свои предположения. Новый знакомый, недолго думая,извлек из портфеля толстую папку и вручил мне. Ее содержимое — пачка копий документов: о банкротстве завода автотракторного электрооборудования (АТЭ) в Рубцовске и о том, как Игорь Родионов (коммерческий директор АТЭ) и его отец, руководитель завода, выводили активы с предприятия, подводя АТЭ под искусственное банкротство. Так в очередном номере газеты «За права человека на Алтае» появилась статья «Траурный марш о заводе электротракторного оборудования». Публикация послужила сигналом предупреждения для Юрия Родионова. Он понял, и на определенное время публикации про меня в газете «Московский комсомолец» на Алтае» прекратились.
Примерно через неделю после встречи с Михаилом Козловым мне позвонил его помощник и пригласил на повторную встречу. Видимо, за прошедший период Козлов навел справки обо мне и Шабалине. С этого момента наши встречи стали проходить практически в еженедельном режиме. Михаила Сергеевича интересовали те или иные персонажи алтайской политики и бизнеса, аналитика по определенным секторам экономики. Вскоре в администрации Евдокимова пошли первые отставки ряда одиозных фигур, таких как Леонид Баклицкий и Сергей Тен. Оба долгое время были заместителями Михаила Евдокимова. Понятно было, что инициатива увольнения принадлежала Козлову. Я, конечно,не склонен переоценивать в этих решениях роль своей персоны, но свои «пять копеек» я внес. Не знаю, как бы в дальнейшем сложились наши отношения с тандемом Козлов — Евдокимов, но на подписи у Евдокимова к началу августа лежали кандидатуры на должности заместителей двух управлений от «Яблока». Помимо этого, мы обсуждали с Михаилом Козловым поддержку администрацией края кандидата от партии «Яблоко» на предстоящих осенью довыборах депутатов в АКСНД.
7 августа 2005 года трагически погиб Михаил Евдокимов. После прихода к руководству краем Александра Карлина ушел в отставку и покинул Алтай Михаил Козлов.
После второго импичмента Евдокимов, видимо, осознал, что не надо самому непосредственно заниматься хозяйственной деятельностью — не его это. Все непосредственное управление краем он делегировал Козлову, а сам сосредоточился на представительской деятельности. Думаю, со временем хороший бы получился тандем Евдокимов — Козлов.
Много доброго могли сделать для края два Михаила Сергеевича!
История с Сергеем Шабалиным получила продолжение в начале правления Карлина. Еще при жизни Евдокимова на меня вышел Владимир Зубков, который с 1991 по 1994 год был генеральным директором «Алтайэнерго», а затем в течение двух лет возглавлял «Сибэнерго». Однажды позвонил один наш общий знакомый и сказал, что в Барнаул ненадолго прилетел Зубков и хотел бы со мной пообщаться. Зубков не менее «темная» личность, чем Шабалин, но я согласился встретиться. Зубков назначил рандеву в кинотеатре «Первомайский». Тогда там был бильярдный зал и небольшой бар.Когда я приехал, Зубков был уже в изрядном подпитии. Разговор получился довольно рваный. Он вспоминал то Шабалина, то Дерипаску. Обоих — недобрым словом. Одно мне было понятно:они были чем-то ему обязаны, но оба в результате его и кинули на деньги. По его мнению, моя газетка неплохая, но толку от моих статей мало. Только с его помощью можно серьезно наказать Шабалина. Если я ему отдам все статьи о Шабалине и все первичную документацию, то он обратиться к своим друзьям в Счетную палату РФ и те пришлют в Алтайский край свою комиссию. На том и порешили. Честно говоря,по состоянию Зубкова я слабо верил, что он завтра вспомнит о наших договоренностях.К счастью, ошибся:Зубков позвонил через несколько дней.
С момента передачи документов прошло несколько месяцев, и я уже стал забывать об обещаниях Зубкова.Однажды мне позвонил неизвестный, представился сотрудником Счетной палаты РФ и предложил мне сегодня встретиться. Я ответил, что это невозможно, так как я нахожусь в Барнауле. Незнакомец ответил, что он также в Барнауле, и не один, а с коллегами. Мы встретились в гостинице «Сибирь», где остановились члены комиссии. «Яблоко» ей оказывало посильную помощь, в частности делегировало квалифицированного специалиста-энергетика. Помогал комиссии и новый губернатор Александр Карлин. Сел бы, видимо, тогда на нары Шабалин, и надолго сел, но, говорят, Чубайс отмазал. Тем не менее в Алтайском крае тогда впервые не повысили для населения в новом году электротарифы.
Иногда власть пыталась меня использовать в своих интересах, и в этом случае я старался понять истинные интересы власти, чтобы использовать это в своих политических интересах. Помните слова Воланда, адресованные Маргарите: «…Никогда и ничего не просите! Сами предложат и сами всё дадут».[22]
В конце марта 2019 года мне вдруг позвонил Алексей Экарт, замначальника департамента администрации края по связям с институтами гражданского общества, и спросил, согласен ли я выступить на отчете Губернатора Алтайского края Виктора Томенко. Я ответил вопросом на вопрос: «А не боитесь»?Онсказал, что решение еще не принято. Что ж,выступить для меня проблемы не составит.
Ежегодно губернатор обязан выступить со своим отчетом перед депутатами на сессии Алтайского краевого Законодательного Собрания.На это мероприятие исполнительная власть региона должна пригласить все партии и предоставить слово хотя бы одной непарламентской партии. За 16 лет, что я возглавляю региональное отделение партии «Яблоко», мне ни разу слова не представляли, я его и не просил (исходя из принципа Воланда).Как правило, на отчетах выступали руководители «ручных» партий.
Более того, власть ранее нередко старалась, чтобы я на отчет губернатора и не попал. Они опасались моих едких комментариев в свой адрес в соцсетях. Достигалось это за счет лазейки в законе. Там речь шла о приглашении партии, а не регионального отделения партии. Аппарат Законодательного Собрания направлял приглашение почтой России в Москву. Письмо приходило в день отчета, а иногда и позже.
Конечно, как лидер регионального отделения партии, которая находится в информационной блокаде и у которой появляется доступ к СМИ только в период выборов, я был заинтересован в выступлении.
Я отлично понимал, почему мне поступило это предложение. За 8–9 месяцев правления Томенко никаких значимых достижений в социально-экономическом положении Алтайского края не было достигнуто. Видимо, пиарщики ему настоятельно рекомендовали каким-то образом дистанцироваться от предыдущего губернатора Александра Карлина, ставшего к моменту отставки непопулярным у народа, и продемонстрировать начало перемен. Возможно, администрация предложила бы выступить более прогнозируемому демократу, но все они к этому моменту уже не были лидерами реготделений партий.
Прошло еще 7–10 дней, и снова позвонил Экарт: мое выступление на 5–7 минут согласовано с высоким начальством. Через несколько дней мне позвонил известный в крае демократ Константин Емешин(он водружал российский триколор на здании администрации края в далеком 1991 году)и попросил его принять. Из разговора с ним стало понятно, что его попросили обсудить мое выступление. Еще через несколько дней другой демократ, Геннадий Шейда, предложил помочь с подготовкой выступления. Я его поблагодарил, но от помощи отказался. Вместо этого я позвонил Экарту и сказал, что если они боятся моего выступления, то проще его отменить, чем подсылать репетиторов. Он заверил, что все обстоит не так, как я подумал, и я волен на свое усмотрение решать, о чем говорить.Накануне отчета губернатора он еще раз позвонил и попросил прислать на электронную почту текст моего выступления. На его просьбу я полушутя ответил так: «Алексей Андреевич, вы же знаете, что я своими выступления на митингах «деньги зарабатываю» и поэтому давно конспектов выступлений не пишу». Наступила пауза, поcле которой он попрощался. Допускаю, что на отчетах губернаторов я был, возможно, единственным за последние годы, когда чиновники не знали, о чем выступающий будет говорить. Что из этого получилось — судить вам. Выступление посмотреть можно здесь. Я не ошибся в своих предположениях: мое выступление целиком и в виде отдельных фрагментов затем неоднократно транслировалось, а придворные комментаторы это выдавали за достижение политических свобод при новом губернаторе.
Хотят ли русские войны?
Родился я в семье, имеющей русские и украинские корни. По матери я Иванов, на которых, как известно вся Россия держится. Фамилия Гончаренко в Украине встречается не реже, чем фамилия Ивановых в России.
Знаю от деда Михаила по отцовской линии, что прадед мой Антон был небольшого роста, что по этой причине его даже в армию не взяли. Полюбил Антон высокую красавицу, мою прабабушку.И родня ее, в лице трех братьев (родители к тому времени у них умерли), была не против брака. Как дед рассказывал, братья хотели как можно быстрее выдать сестру замуж, чтобы не делиться наследством. Красавица оказалась строптивой и в первый раз сбежала из-под венца, и лишь со второй попытки прадеду Антону посчастливилось жениться.
В этом году я делал запрос в отношении деда и прадеда в архив Алтайского края. На удивление результаты переписи 1917 года сохранились, а советского периода нет. Видимо, советской власти было что скрывать от народа. Так вот: согласно переписи 1917 года мой прадед Антон Гордеевич был работящим мужиком. У него в собственности было три лошади, корова и подтелок, четырнадцать овец и две свиньи. Помимо этого, у прадеда были плуг, три бороны, три телеги и пятнадцать десятин пашни. Согласна архивной справке, прадед был крестьянского сословия, по национальности — малоросс, то есть украинец. В селение Парфеново Боровской волости Барнаульского уезда Томской губернии он прибыл вместе с женой и пятилетним сыном Михаилом из Черниговской губернии в 1897 году.
Мой дед Михаил на Первой мировой войне получил Георгиевский крест, грамоте не был обучен и поэтому всю жизнь зарабатывал себе и семье на хлеб чернорабочим. Вероятно, наследство прадеда экспроприировала советская власть, и деду от прадеда ничего не досталось. Как-то не сложились у деда отношения с новой властью, он не состоял в колхозе и даже немного успел не то посидеть в тюрьме, не то побывать на принудительных работах. Знаю, что это было в Алейске. В 1941 году на фронт его не взяли, то ли он считался неблагонадежным, то ли из-за возраста. Когда началась Великая Отечественная, деду было 49 лет. Его забрали в трудовую армию. Вскоре жена Флора заболела и умерла. Оставшиеся в зиму трое малолетних детей вынуждены были на огородах собирать замерзший картофель, а на полях колоски. Днем топили печь подручными средствами, в ней же и располагались на ночлег. Кто-то из соседей сумел деду сообщить о смерти жены и бедственном положении детей. Вскоре его демобилизовали из трудармии.
У моей бабушки по материнской линии Христиньи, когда началась война, было семеро детей. Мужа Семена забрали на фронт, где он в 1943 году пропал без вести.Помню, когда мне было лет 5–6, бабушка узнала, что в селе Боровском в соседнем районе проживает однополчанин мужа, и однажды она его навестила. Когда бабушка вернулась домой, она сильно плакала (голосила), чем изрядно напугала меня и старшую сестру Ольгу. Когда мать вернулась с работы, я слышал, о чем они с бабушкой разговаривали. Как я понял, дед Семен был ранен в живот. Наши отступали, а тяжелораненых оставили на краю деревни в сарае. Что стало с дедом, однополчанин не знал, возможно, его пристрелили немцы, а может быть он до их прихода умер.Старший сын бабушки Иван погиб в бою 18 августа 1943 года и похоронен в селе Павлово Духовщинского района Смоленской области. Еще одна дочь умерла, кажется, от дифтерии. Семья жила бедно, как и дед Миша, бабушка Христинья почему-то не состояла в колхозе, что, с ее слов,отрицательно сказывалось на материальном состоянии семьи. Она не была обучена грамоте и работала разнорабочей в столовой МТЗ. Помню, будучи пионером,я очень возмущался недальновидностью и политической близорукостью бабушки Христиньи и дедушки Михаила. Если колхозники жили лучше, то почему они не вступали в колхоз? Помню,после моей пылкой речи бабушка вдруг на меня внимательно посмотрела и, вздохнув, рассказала, как в дом одного родственника (он был пимокатом) однажды пришли чекисты и увели. У него остались жена и пятеро детей. Тогда я не понял,зачем она мне это рассказала. Лишь спустя много лет, почитав в годы гласности про сталинские репрессии,понял, зачем она мне это рассказала.
Бабушка жила с нами, а у деда была другая семья, и он редко бывал у нас. Они были разными, но как люди, пережившие голод и страданье,оченьценили мир и бережно относились к хлебу. Прежде чем встать из-за стола после еды, они обязательно смахивали крошки хлеба в ладонь и отправляли в рот. Для нас, ребятишек,было страшным грехом выбросить кусок хлеба. Бабушка всегда, как молитву, повторяла: «Лишь бы не было войны!». Все прочитанные книги о войне только укрепляли меня в мысли, что война — это грязное, жестокое и неподобающее деяние для современного человека.Я помню рассказы моего двоюродного дяди по отцу, который прошел всю войну. Когда он приходил к отцу в гости один, то они подолгу на кухне за бутылочкой водочки разговаривали о войне, а я сидел и слушал взрослые разговоры. Особенно запомнился один рассказ дяди Феди. Его ранило, и санитары отнесли его в медсанбат. Передав его медикам, санитары присели у входа в блиндаж, не спеша закурили, им явно не хотелось возвращаться на поле боя. Лишь после того как выкурили по второй самокрутке, они поднялись и молча шагнули в темноту, навстречу неизвестности. Их можно понять, им хотелось жить.
В 1960-е и вначале 1970-х родственники частенько по праздникам собирались вместе, и часто звучали задушевные русские и украинские песни, такие, например: «Хотят ли русские войны», «Враги сожгли родную хату», «Ніч яка місячна», «Рушник» и многие другие.
Сколько себя помню, всегда мечтал побывать в Украине, но пока не довелось.
Когда в 2014 году произошла аннексия[23] Крыма,я, как большинство в партии «Яблоко», осудил недружественные действия российских властей в отношении Украины.
Во-первых, в XXI веке, когда стираются границы между странами, как, например, в Евросоюзе, насильно присоединять чужую территорию, даже если там часть населения этого желает, попирая все нормы международных и межгосударственных отношений, — это какой-то политический атавизм.
Мне приходилось бывать в Страсбурге,парламентской столице Европы, где на протяжении многих и многих десятилетий земля изрядно «удобрена», как французскими, так и немецкими воинами. Войны за Эльзас и Лотарингию были беспощадными и кровопролитными. Образование Евросоюза поставило окончательную точку в территориальном споре двух стран. Немцы беспрепятственно едут работать и отдыхать во Францию, а французы с таким же успехом в Германию.
Если конкретно про Крым, то там помимо России и Украины выстраивается целая очередь из государств, кто в разные века им владел, а теперь по примеру России мог бы также заявить свои права. Это и греческие колонизаторы (Греция), Римская империя (Италия), готы (Германия), Золотая орда (Китай и Монголия), Османская империя (Турция). С 1990 года между Россией и Украиной было подписано ряд соглашений, гарантирующих добрососедские отношения и нерушимость границ. «Договор между Российской Советской Федеративной Социалистической Республикой и Украинской Советской Социалистической Республикой» (19.11.1990),«Договор о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Российской Федерацией и Украиной» (31.05.1997), «Договор между Российской Федерацией и Украиной о российско-украинской государственной границе» (28.01.2003). Если первые два были подписаны Борисом Ельциным, то последний договор — Владимиром Путиным.
После распада СССР в 1991 году Украина осталась с третьим в мире запасом ядерного оружия. США и Великобритания боялись расползания ядерного потенциала СССР по миру, поэтому они сделали все, чтобы принудить Украину передать весь свой ядерный потенциал России. С этой целью в 1994 году Украина, США, Великобритания и Россия подписали Будапештский меморандум, где США, Великобритания и Россия брали на себя обязательства уважать независимость, суверенитет и существующие границы Украины, воздерживаться от угроз или применения силы и экономического давления.
Думаю, если провести опрос россиян на тему, как они относитесь к людям, которые нарушают взятые на себя обязательства, то есть не держат слово, то подавляющее большинство ответят: отрицательно.
И чем же отличается Россия, которая в 2014 году нарушила свои обязательства?
В ноябре 2015 года небольшая группа российско-украинских правозащитников из восьми человек посетила Германию с целью изучения международного опыта по общественному контролю за полицией и тюрьмами. Я был одним из участников визита. Несмотря на то что среди российской четверки не было сторонников Путина, украинские коллеги встретили нас прохладно. Но постепенно у нас наладились вполне товарищеские отношения. Конечно, мы много обсуждали ситуацию с Крымом и на Востоке Украины. Как и тогда, я остаюсь при мнении, что окажи вооруженные силы Украины (ВСУ) сопротивление российским «зеленым человечкам» в Крыму, не было бы вооруженного конфликта в Донбасской и Луганской областях. Да, вероятно, пролилась бы кровь. Возможно, ВСУ пришлось бы оставить Крым. Думаю, что после этого Путин вряд ли решился бы на гибридную войну на Востоке Украины. Сомневаюсь, что 24 февраля 2022 г. началась бы в Украине полномасштабная спецоперация. Принято считать, что только неотвратимость наказания может удержать преступника от преступления.
Теперь несколько слов о «геноциде» русских и националистах в Украине. Могу предположить, что на бытовом уровне национализм существовал в Украине так, как он существует в России, вспомните хотя бы «русские марши», но как государственная идеология он отсутствовал. Приведу два примера.
Первый.На выборах в Верховную раду Украины в 2019 году все националистические партии:«Национальный корпус», «Свобода», «Правый сектор», ветеранские и общественные организации — участвовали во внеочередных парламентских выборах «Единым националистическим блоком» и сумели набрать чуть более 2% голосов. В России партия Жириновского ЛДПР, которую по риторике можно с полным основанием назвать националистической, набирает куда больше.
Второй. Избрание Президентом Украины еврея Владимира Зеленского.
Возникает резонный вопрос: почему страшные «нацики» весь свой гнев обрушили только на русских в Донецкой и Луганской областях, обойдя такие регионы, как Харьковская, Запорожская, Одесская,[24]Днепропетровская, Николаевская и Херсонская области, город Киев, где доля русских составляла по данным переписи 2001 года от 25,6 до 13,1 процента? Что-то неслышно о «геноциде» русских в регионах, где русских проживает очень мало и, казалось бы, здесь украинским нацистам гораздо проще терроризировать бедных россиян. Я сейчас речь веду о Тернопольской, Ивано-Франковской, Волынской, Закарпатской, Ровенской, Хмельницкой, Львовской и Винницкой областях, где процент русского населения от 1,2 до 3,8. Почему в этих областях не было «распятых мальчиков» ?
Возможно, это потому, что после Крыма в Луганскую и Донецкую область заехали Гиркин (Стрелков) , офицер ФСБ, и его гопкомпания Гиви, Моторола, Мозговой, Безлер (Бес), Бородай, казаки Дремов, Козицин, Бабай, а в другие регионы они не успели или им не дали доехать? Коллаборационистов[25] во всех странах и войнах всегда хватало, не стала исключением и Украина.
Попутно гопкомпания «прикупила в ближайшем военторге»тяжелую артиллерию и танки.
Недавно стало известно, что суд в Нидерландах вынес приговор четверым обвиняемым поделу окрушении рейса MH17 авиакомпании Malaysia Airlines в Донецкой области в 2014 году. Boeing 777 выполнял рейс изАмстердама в Куала-Лумпур. На его борту находились 298 человек, все они погибли. Трое обвиняемых— граждане России Игорь Гиркин (Стрелков), Сергей Дубинский игражданин Украины Леонид Харченко— признаны виновными иприговорены кпожизненному заключению. Специалисты пришли квыводу, что самолет был сбит из зенитно-ракетного комплекса «Бук», принадлежащего 53-й бригаде ПВО российских вооруженных сил, базирующейся в Курске.
Чтобы усилить восприятие у читателей, в первую очередь у земляков «сибирячков», приведу такой наглядный пример. Мне приходилось бывать в Хабаровском крае и в Амурской области, где китайская диаспора достаточна велика. В отличие от Харьковской и Херсонской областей, где, чтобы понять, сколько проживает русских, необходимо провести перепись населения, на Дальнем Востоке этого делать не надо, там можно китайцев просто по головам всех пересчитать, главное, не сбиться в счете. Вот представьте сейчас, когда практически все российские вооруженные силы задействованы в спецоперации в Украине, товарищ Си позвонил товарищу Пу и высказал претензии. Друг Владимир, российские националисты в Благовещенске и в Хабаровске совсем охамели — они в магазинах заставляют моих соотечественников на русском языке говорить. Некоторые мои товарищи не смогли себя сдержать от праведного гнева, они написали заявление об отпуске и поехали к тебе на Дальний Восток, чтобы защитить наших соотечественников. Я, друг Владимир, им препятствовать не могу, так как у нас суверенная китайская демократия. Более того, ты же знаешь, что Китай — свободная рыночная страна, поэтому они в военторгах купили не только автоматы, но и танки, ракеты и даже несколько самолетов.
Это пока лишь мои фантазии, но они позволяют понять, что испытывали украинцы, да и русские в Украине, когда к ним пришел самозваный «Русский мир» спасать их от «нацистов» и «бандерофашистов».
Смех смехом, но если без шуток, то, на мой взгляд, Китай — единственная страна, которая, возможно, уже в недалеком будущем в случае ослабления России будет претендовать на Дальний Восток России, а там и на Сибирь, в силу территориальной близости и перенаселенности. Вероятнее всего, товарищ Си, в отличии от товарища Пу, не будет проводить военной спецоперации. Он будет следовать китайской мудрости: «Сядь на берегу реки, и вскоре ты увидишь, как мимо тебя проплывет труп твоего врага».
В отличие от многих в России я не молчал о событиях в Украине. Например, 1 марта 2015 года я был организатором антивоенного митинга в Барнауле: «Остановим войну, остановим кризис». Тогда еще митинги были возможны. На митинге было два главных лозунга: «Война в Украине — позор Кремля!» и «Украинцы и русские — братья навек!».Помимо этого, я издавал газету «За права человека на Алтае», вел сайт регионального отделения партии «Яблоко», публиковался в социальных сетях, пытаясь открыть глаза россиянам на события на востоке Украины.
С каждым днем боевых действий расширялась пропасть непонимания между россиянами и украинцами, а иначе и быть не могло. Война делает людей только хуже.
Было начало июля 2017 года, когда на сайте «Радио Свобода» я прочел, что в Украине в плен попал очередной кадровый российский военный — и он с Алтая. Публикация меня заинтересовала, и я выяснил ее первоисточник. Как следовало из публикации одной из украинских журналисток, в плен попал житель Алтайского края Виктор Агеев. Там же была размещена фотография 2-й и 3-й страниц его паспорта, военный билет. Ознакомившись с документами, я понял, что Виктор проживал в Топчихинском районе, где я родился и жил до поступления в медицинский институт. Я навел справки и узнал, что Виктор с матерью проживал на моей малой родине, в селе Парфеново. Вскоре в соцсетях ко мне обратились земляки с просьбой поучаствовать в судьбе Виктора. В офис партии приехала и мать Виктора Светлана. Она рассказала, что они с двумя сыновьями переселились на Алтай из Казахстана. Она работает учительницей в Парфеновской средней школе. Виктор, младший из сыновей, после окончания школы служил срочную службув воинской части №65246 в Новочеркасске. После демобилизации он не смог устроиться на работу в крае и в марте 2017 года подписал контракт с той же воинской частью, где проходил срочную службу.С ее слов, он иногда ей звонил, переводил немного денег, а недавно на электронную почту прислал якобы выписку из приказа о присвоении ему звания ефрейтора. После того как стало известно о пленении Виктора, она обращалась в военкомат, в государственные органы, но нигде не получила понимания и поддержки.Я попросил ее написать на мое имя заявление, сходить к оператору связи и взять выписку с входящими звонками. Из выписки оператора связи следовало, что Виктор звонил матери со стационарного телефона из Ростовской области. Все складывалось так, что Виктор, кадровый военный, был направлен командованием в Украину, где и попал в плен. Это являлось еще одним доказательством участия российских военных в боевых действиях в Украине.
Я обратился к Борису Вишневскому, депутату Законодательного Собрания Санкт-Петербурга из фракции «Яблоко» и журналисту «Новой газеты», с просьбой о помощи. Уже на второй день в аэропорту Барнаула я встречал корреспондента «Новой газеты» Павла Каныгина, который как раз специализировался на этих темах.В этот же день в офисе партии «Яблоко» Павлом было записано интервью со Светланой Агеевой, ее обращение к президенту Украины Петру Порошенко. Мы с Павлом и Светланой наметили план действий. Павел обещал через свои каналы узнать, где содержится Виктор, после этого Светлана напишет Виктору письмо и отправит, если будет возможно, посылку. Павел через «Новую газету», а я через партию «Яблоко» и свои каналы в Украине займемся поиском адвоката. Помимо этого, Павел попробует через офис Президента Украины решить вопрос с поездкой Светланы в Украину для встречи с сыном. Моя задача была контактировать с российскими и иностранными СМИ, с одной стороны, чтобы фигура ефрейтора Агеева становилась более медийной, а с другой — чтобы журналисты не втянули Светлану в скандальное телевизионное шоу, которое может разрушить нам все планы.
Спустя некоторое время мои военные и телефонные эксперты заставили меня серьезно усомниться в правильности моих действий.
Военные проанализировали выписку из приказа о присвоении Виктору звания ефрейтора и пришли к однозначному выводу, что таких приказов в российских вооруженных силах не пишут. Этот документ, вероятно, имеет отношение к вооруженным формированиям самопровозглашенных ДНР или ЛНР.[26]Люди, которые занимались установлением принадлежности номера телефона, с которого Виктор звонил матери, установили, что АТС была передана в ЛНР из Ростовской области во временное пользование.
Таким образом, стало понятно, что Виктор Агеев не контрактник российских вооруженных сил, а обычный наемник. Встал вопрос, продолжать ли мне помогать Виктору и Светлане. После определенных размышлений я все же решил продолжать по ряду причин. Во-первых, Виктор, еще молод, а в таком возрасте мало кто избежал ошибок в жизни. Во-вторых, на его руках нет крови, он даже ни разу не выстрелил. Как описывают бой украинские военные, они сначала захватили часть группы, в которой находился Агеев, четырех человек, они сдались без боя, без единого выстрела. Они сдались, их переправили в расположение 93-й бригады ВСУ Украины. А вот как произошло пленение со слов самого Виктора Агеева: «Я вышел в туалет, я был без оружия. Вижу людей с оружием, они приказали мне лечь, спросили: «Где твое оружие?» У меня оружия не было…» И все, он лег. Потом они (украинские военные) подошли к дому и сказали: «Ребята, если вы не покинете дом, не выйдете без оружия, мы вашего товарища расстреляем». Все трое его товарищей решили сдаться и вышли втроем. В-третьих, жалко было Светлану и Виктора бросать на полпути. Честно сказать, в тот момент не хотелось, чтобы и я, и партия «Яблоко» поступили с Виктором так, как когда-то сказал Аркадий Бабченко: «Родина тебя бросит, сынок. Всегда». В-четвертых, а может,и во-первых, в российских тюрьмах содержатся украинские граждане, и если мы поспособствуем, то Виктора обменяют на такого же украинского паренька, и сразу у двух мам будет повод для радости. Надо отдать должное руководству партии «Яблоко», которое в столь непростом решении поддержало меня и, насколько мне известно, выделяло денежные средства на оплату работы адвоката.
Павлу Каныгину и «Новой газете» удалось заручиться поддержкой офиса Петра Порошенко для поездки Светланы Агеевой в Украину и встрече с сыном в СИЗО. Более того, когда выяснилось, что у Светланы нет заграничного паспорта, украинская сторона даже в этом вопросе пошла ей навстречу, разрешив пересечение границы по внутреннему российскому паспорту. Одно из алтайских издательств приобрело для Светланы авиабилет по маршруту Барнаул — Москва — Барнаул, затраты на маршрут до Украины, в Украине и обратно взяла на себя «Новая газета», на дорожные расходы немного пожертвовали граждане через яндекс-кошелек и жители села Парфеново.
Накануне поездки Светланы Агеевой в Украину произошел забавный случай. Она неожиданно мне позвонила, по-моему, даже не со своего телефона и попросила встретиться. Оказывается, час назад ей позвонил офицер ФСБ и поинтересовался, зачем она едет в Украину, рекомендовал отменить поездку. Я как мог ее успокоил, сказав, что это своеобразная психологическая атака на нее, и рекомендовал в таких случаях говорить, что,поскольку российская власть не в состоянии ей помочь, она сама вынуждена заниматься освобождением сына из плена.
В поездке в Украину Светлану Агееву сопровождал Павел Каныгин. В ходе поездки она встретилась не только с сыном, но и пообщалась с матерью украинского заключенного в российской тюрьме Станислава Клыха. Они вместе обратились к Президентам России и Украины. Без слез это обращение смотреть невозможно.
В это время я обращался к своим украинским коллегам, с которыми познакомился в 2015 году, с различными вопросами и столкнулся с тем, что война, как я уже писал, разъединяет людей, между русскими и украинцами, даже близкими по идеологии, вырастает стена непонимания и отчуждения.
7 сентября 2019 года состоялся обмен 35на 35 российских и украинских пленных. Я очень ряд, что среди них оказаись россиянин Виктор Агеев и украинец Станислав Клых. Из 35 человек, кого запросило путинское правительство на обмен, лишь 12 имели российское гражданство, а остальные были агентами спецслужб из разных стран постсоветского пространства. Думаю, что Виктор Агеев попал в «счастливую дюжину» во многом благодаря его медийной узнаваемости. Медийным человеком Виктор Агеев впервую очередь стал благодаря Павлу Каныгину и «Новой газете», но и в какой-то степени мне и партии «Яблоко». После освобождения Виктора Светлана, «чтобы как можно быстрее забыть пережитое», прекратила все контакты со мной…
Работа оппозиционного политика и правозащитника в чем-то сродни врачебной деятельности. Ты борешься, борешься за здоровье/жизнь пациента — и вот наконец долгожданная победа… и пациент уходит, часто забыв сказать врачу не только спасибо, нодаже до свиданья.
Осенью 2017 года я в составе небольшой делегации партии «Яблоко» побывал на съезде либералов в Швеции. Помимо россиян гостями съезда были трое белорусов, украинка, три грузинки и трое представителей Венесуэлы. Понятно, что с венесуэльцами у нас было затруднительное общение, грузинки как-то старались от нас дистанцироваться, и только русские, белорусы и украинка создали некий временный коллектив. Не скрою, я очень волновался в начале своего общения с делегатом из Украины Светланой Совой. Для меня было важно, как она отнесется к тому, что я из России, но, в отличие от других моих украинских коллег, она приняла тот факт, что русские бывают разные.
Как иногда случается с нашей маленькой планетой, в 2020 году нагрянула пандемия новой коронавирусной инфекции,к чему человечество, как и 100 лет назад, когда была пандемия «испанки», оказалась не готово. Коронавирус научил человечество общению онлайн. Помню, шло Бюро партии «Яблоко» онлайн, и мы разрабатывали свои предложения Правительству РФ о поддержке граждан и бизнеса в период пандемии. Многих тогда удивило, что поддержка российскими властями граждан и бизнеса в четыре раза меньше аналогичной поддержки в развитых странах мира. Вдруг Явлинский помолчал, произнес фразу, которая меня поразила. Он спокойно, обыденно сказал: а Путин готовится к войне и поэтому бережет резервы.
12 июля 2021 года вышла статья Владимира Путина «Об историческом единстве русских и украинцев». Для многих она осталась незамеченной. Некоторые, в том числе и я (прочитал ее по диагонали),восприняли статью как очередную попытку Путина порассуждать об исторических процессах. В последние годы он часто впадал в некие рассуждения об истории, воспроизводя «Краткий курс истории ВКП(б)».
В отличие от меня и многих других, Григорий Явлинский в статье Владимира Путина усмотрел прямое оправдание будущей российской военной агрессии — и оказался прав.На мой взгляд, россияне не оценили Григория Явлинского как политика по достоинству, и в этом беда не Явлинского, а россиян.
На выборы в Госдуму в 2021 году партия «Яблоко» вышла с антивоенной программой. К сожалению, видимо, не только я, но и кандидаты, избиратели не восприняли реальную угрозу надвигающейся войны. Нас еще подвело так называемое «умное голосование», проводимое сторонниками Алексея Навального. Штабы Навального в большинстве своем призывали голосовать за кандидатов КПРФ, реже за партию Миронова и Прилепина или ЛДПР.В списке партии «Яблоко» в Алтайском крае было два кандидата: Виктор Рау и Андрей Скультецкий, которые выходили на несогласованные митинги в поддержку Алексея Навального, подвергались административному аресту, а штабы Навального призывали голосовать за Марию Прусакову и Антона Арцибашева, которые доброго слова в адрес Навального не сказали. Парадокс!
Недавно смотрел интервью Ивана Жданова, одного из лидеров движения Навального, который заявил, что они не несут никакой политической ответственности за депутатов Госдумы. За тех депутатов, которые поддержали спецоперацию в Украине и за которых они агитировали в 2021 году. С убийственной аргументацией, ведь в 2021 году еще не было войны. Захотелось спросить: вы претендуете на роль федеральных политиков, а подумать на несколько ходов вперед не пробовали? На мой взгляд, политик в чем-то сродни шахматисту, чем выше его уровень, тем дальше он может видеть развитие политических процессов. Он не всегда может предотвратить негативные тренды, но в состоянии их предвидеть.
Возможно, набери партия «Яблоко» с антивоенной повесткой достаточно много голосов на выборах,Путин и призадумался бы, стоить ли начинать боевые действия в Украине.
Даже когда началась эскалация[27] российских вооруженных сил на границе с Украиной и Путин стал выдвигать ультиматумы США и НАТО, я не верил, что начнутся реальные боевые действия (специально не пишу запрещенное российскими властями слово из пяти букв, в надежде, что это поможет россиянам ознакомиться с моими воспоминаниями).
Что касается НАТО, то, думаю, не НАТО рвалось к российским границам, а страны Варшавского договора и бывшие республики Советского Союза стремились как можно быстрее убежать от дружеских объятий российского медведя под козырек НАТО.
Шок — это понятие не может вместить все чувства, какие я испытал 24 февраля 2022 года. Честно говоря, я не верил, что Путин начнет военные действия против Украины,до последнего дня надеялся, что все ограничится демонстрацией военной силы со стороны России.
Утром 24 февраля, когда интернет запестрел сообщениями о наступлении российских вооруженных сил на Украину со всех сопредельных территорий, в том числе из Белоруссии, я испытал чувство безысходности. Лишь дважды в жизни я испытывал, что-то подобное. Первый раз в 16 лет,когда погиб отец (его убило молнией), второй — когда спустя 16 лет скоропостижно скончалась мать.
Эти дни я никогда не забуду.
Когда стало известно о гибели отца, мать (возможно, в шоке) взяла меня с собой, и мы ехали с ней на машине в поселок Ульяновский, где погиб отец. Я и сейчас помню наш путь обратно, как мы везли с ней отца в кузове автомобиля. Рядом лежал самый родной мне человек, он еще выглядел как живой…
Мама скончалась фактически у меня на руках в 1993 году. Я лично вез ее на медицинской каталке в операционную и помню, как она велела остановиться и поцеловала меня. А через несколько часов я узнал, что после операции ее не стало.
После начала агрессии Путина на Украине я ждал, что наши алтайские демократы первой волны выступят публично и заявят позицию от имени демократического лагеря, но не дождался. Понимая все последствия для себя, 28 февраля я сделал такое заявление, которое направил во все СМИ Алтайского края, разместил на региональном и федеральном сайтах партии «Яблоко», в социальных сетях. Несколько дней я вынашивал текст заявления. У меня так бывает, когда как будто кто-то свыше в меня вкладывает слова, а я их только транслирую на бумагу.
К счастью, не все Роскомнадзор заблокировал, и с текстом заявления можно ознакомитьсяздесь.
Мне было горько и стыдно, что моя страна через почти 77 лет после окончания Второй мировой войны развязала в Европе новую войну.
С детства помню слова песни: «Двадцать второго июня, ровно в четыре часа Киев бомбили, нам объявили, что началася война…». Спустя 80 лет все повторилось, только на этот раз Киев бомбила моя страна…
В слова российских пропагандонов о том, что если бы Путин не отдал приказ, то через 4 часа злобные украинцы набросились бы на Россию, разумный человек (Homo sapiens) не поверит. Судите сами: по численности населения Россия в 3,9 раза превосходит Украину, по территории в 30,7 раза,по объему экономики в 7,4 раза, наконец, Россия — ядерная держава, а Украина нет.
Есть небольшая страна Северная Корея, территория которой в 1,4 раза меньше территории Алтайского края, где диктатор Ким Чен Ын, продолжая диктаторские традиции своего отца Ким Чен Ира и деда Ким Ир Сена, не только морит голодом и держит в рабстве свой народ, но является постоянной военной угрозой для своего соседа Южной Кореи, которая по численности населения превышает Северную Корею в 2 раза, а по объему экономики — в 57,6 раза. У Южной Кореи союзники США, Япония, да и другие ведущие мировые державы, которые давно могли бы «разобраться» с Ким Чен Ыном, но их сдерживает одно. У Ким Чен Ына есть два десятка ядерных бомб, и этого достаточно, чтобы мыслей даже не было попробовать вооруженным путем решить проблему Северной Кореи, а у России — 5977 ядерных боеголовок. Неужели можно серьезно верить, что кто-то с Россией собирался воевать? В это могли поверить только душевно больные да зомбированные российским телевидением люди.
А теперь отвечу на любимый российскими пропагандистами вопрос: «Где вы были последние восемь лет, когда бомбили Донбасс?». Вспомним, кто развязал вооруженный конфликт на Донбассе, для этого надо послушать или почитать Стрелкова (Гиркина), который продолжал все эти годы работать на ФСБ .
Завесь 2021 год, по данным ООН, в ДНР и ЛНР погибли 36 мирных жителей, причем большинство—от мин и неосторожного обращения с неразорвавшимися снарядами (анеотобстрелов).Примерно столько в этих республиках погибает людей только за полгода в ДТП[28] в ДНР и ЛНР. Не верите ООН— почитайте ежегодные доклады уполномоченного по правам человека в ДНР.
По данным Управления Верховного комиссара ООН по правам человека с 24февраля 2022 года по 20ноября 2022 года в Украине зафиксировано16 784 случая гибели или ранения гражданских лиц. Среди 6595 погибших— 2575 мужчин, 1767 женщин, 172 девочки и 206 мальчиков, а также 37 детей и 1838 взрослых, пол которых пока неудалось установить.
Через несколько дней после опубликования моего заявления «Не могу и не хочу молчать!» я с антивоенным плакатом вышел в одиночный пикет на пересечении проспекта Красноармейского и улицы Молодежной Барнаула. Помню, как подошла ко мне женщина, которая прочитав мой плакат: «Нет войне!», стала говорить, что она тоже против войны. В заключение она спросила о том, когда будет в Барнауле антивоенный митинг. Я ей солгал, сказав, что он будет в ближайшее время обязательно, ведь не мог я ей сказать правду, хотелось оставить человеку надежду. Я отлично понимал, что в современных российских реалиях при путинской власти это маловероятно. Шел 2022, а не 2002 год.
4 марта в России экстренно были приняты поправки в уголовное законодательство, по которым можно было угодить в тюрьму от 3 до 15 лет за «ложную» информацию о действиях российской армии за рубежом, за публичную «дискредитацию» российских вооруженных сил, за призывы к введению санкций против России.
11 марта мне стало известно из нескольких не связанных между собой источников в правоохранительных органах, что против меня готовится уголовное дело по новым законам за дискредитацию российских вооруженных сил (срок 5–10 лет). Мне показали эти документы. Судьба их мне неизвестна, могу одно сказать, они имели отношения к сайту регионального отделения партии «ЯБЛОКО».
Перспектива «заехать» в колонию №5 Рубцовска, а я эксперт по российской тюремной системе, уровня каких в стране по пальцам можно пересчитать (выношу за скобки сотрудников ФСИН и осужденных), мне показалась малопривлекательной. Уж больно не хотелось доставить удовольствие моим «крестникам» во ФСИН, которым, тогда еще лейтенантам, после моих проверок прилетало по шапке, а теперь, став майорами да полковниками, они бы с удовольствием меня «приняли» в свои тюремные объятия.
Я спрашивал себя, почему из-за Путина, человека уже пожилого и больного, не сумевшего избавиться от детских комплексов, человека, который, став Президентом России, насытившись деньгами, решил войти в историю как Владимир завоеватель, а если не получится, то забрать с собой 140 миллионов россиян в рай, а остальные, с его слов, просто сдохнут , — почему из-за него я должен пойти в тюрьму?
Тысячу раз был прав Сергей Адамович Ковалев , когда сказал: «Нельзя подполковника КГБ делать президентом» .
Первая профессия накладывает отпечаток на человека на всю жизнь.
Если я по профессии детский врач, то и мир я буду воспринимать и относиться к людям как педиатр, а не чекист.
Расскажу две истории из моей врачебной практики, которые почему-то сильно запали в душу.
Первая. Когда я работал в Рубцовске в районной больнице, однажды меня вызвал дежурный врач-терапевт к ребенку, доставленному из отдаленного села. У ребенка был стеноз гортани (это когда ребенок задыхается). Осмотрев больного и оценив состояние, а оно было крайне тяжелым, я начал оказывать ребенку экстренную медицинскую помощь и вызвал реанимационную бригаду. Прибывший реаниматолог интубировал[29] ребенка. Воспаление носило гнойный характер, и гной быстро забивал трубку, а пока ребенка переинтубировали, у него останавливалось сердце. Пока мы «заводили» сердце, трубка вновь забивалась, и ребенок давал остановку дыхания. Так продолжалось в течение 2–3 часов, и вот наступил момент, когда мы больше не смогли запустить сердце. Реаниматолог собрал свои вещички и уехал, а мне надо было выйти к родным с печальной новостью. Какие тогда я испытывал чувства, словами не передать.
Вторая. Я был лечащим врачом пациентки в возрасте двух лет с псевдотуберкулезом. Состояние ухудшилось, и было решено провести инфузионную терапию, то есть поставить капельницу. В таком возрасте, чтобы ребенок вел себя спокойно, его необходимо временно ввести в состояние медикаментозного сна. Видимо, у девочки была повышенная чувствительность, и сон оказался глубоким, это могло стать угрозой остановки дыхания из-за западания языка. Выводя ребенка из этого состояния, мне пришлось пару часов руками фиксировать голову и язык. В процессе пробуждения она продемонстрировала, какие у нее острые зубки. Больная поправилась и под благодарности матери была выписана, оставив на память небольшие шрамы на пальцах моей руки.
После таких случаев на мир, на жизнь, на людей начинаешь смотреть, как-то иначе.
13 марта 2022 года,бросив бизнес, квартиру, дачу, гараж и др., отключив на телефоне геолокацию[30], мы с женой на автомобиле бежали в Казахстан. Граница из-за пандемии была закрыта (ее откроют лишь 11 апреля) для всех, кроме близких родственников, которых у нас не было. Как мы пересекли границу, знаем только мы с Галиной, но сразу скажу, что взяток мы ни российским, ни казахским пограничникам не давали.Границу мы пересекли по внутренним российским паспортам.
У нас не было загранпаспортов. Российские карточки в Казахстане практически не работают, без загранпаспортов нельзя купить симку для телефона, обменять валюту, получить ИИН[31] и устроиться на работу или получить вид на жительство, а без двух последних позиций через 90 дней надо покинуть Казахстан, иначе вышлют.
Как мы все это преодолели, знаем только мы и наши родственники в Казахстане. Спасибо Татьяне, двоюродной сестре по материнской линии, которая предоставила нам свою квартиру на два месяца, переселившись к дочери. Спасибо внучке Наталье и ее дочери Зарине за их помощь.
Как я уже писал, заграничных паспортов у нас с собой не было. С ними вышла следующая история.
Еще в начале февраля мы подали загранпаспорта в визовый центр Новосибирска для получения семейной визы Великобритании на два года. Дочь переехала из Норвегии в Великобританию еще в 2016 году, преподает в одном из местных университетов, и мы раньше неоднократно получали визу Великобритании.
Оказавшись в Казахстане, мы через председателя партии «Яблоко» Николая Рыбакова обратились в посольство Великобритании в Москве, в котором объяснили сложившуюся ситуацию и то, что мне, оппозиционеру путинского режима, опасно возвращаться в Россию с целью получения заграничного паспорта, и попросили перенаправить наши паспорта с британской визой в Казахстан. К сожалению, миграционные службы Великобритании использовали факт, что я оппозиционер и был вынужден уехать из России в Казахстан, как основание для отказа в выдаче нам семейной визы.
Наши заграничные паспорта по доверенности получила наша родственница и переправила их нам в Казахстан только в июне.
11 апреля 2022 года заочно я был признан судом Октябрьского района г. Барнаула виновным в совершении административного правонарушения за публичные действия, направленные на «дискредитацию» использования Вооруженных Сил Российской Федерации.
Мой адвокат Вадим Мовшович, чтобы оспорить решение районного суда, подал жалобу в краевой суд.
Как я и предполагал, краевой суд оказался глух ко всем доводам моего адвоката. К сожалению, в период очередного российского безвременья ожидать, что правосудие будет справедливым, было бы наивно.
Но вот что повергло в уныние, так это безалаберность, а попросту халатность судьи краевого суда Светланы Соболевой.
На третьей странице (второй абзац) судейского решения читаю, не веря своим глазам: «Как установлено в ходе рассмотрения настоящего дела, в нарушение приведенных выше требований закона автономная некоммерческая организация «Шипуновский районный информационный центр», разместив в газете «Степная новь» плакат «Нет войне!», совершила действия, направленные на дискредитацию использования Вооруженных Сил Российской Федерации в целях защиты интересов Российской Федерации и ее граждан, поддержания международного мира и безопасности, в том числе публичные призывы к воспрепятствованию использования Вооруженных Сил Российской Федерации в указанных целях, а равно направленные на дискредитацию исполнения государственными органами Российской Федерации своих полномочий за пределами территории Российской Федерации в указанных целях».
Прочитав это, перефразируя Шурика из фильма «Кавказская пленница», захотелось воскликнуть: «А плакат «Нет войне!» в газете «Степная новь» тоже я разместил?».
Это было бы смешно, если бы не было так грустно.
Оказывается, ранее, 7 июня 2022 года, Алтайский краевой суд рассматривал жалобу АНО «Шипуновский районный информационный центр», которая является учредителем местной газеты «Степная новь» и просила отменить решение Шипуновского районного суда, наказавшего газету за публичные действия, направленные на дискредитацию использования Вооруженных Сил РФ.
Вот где собака зарыта!
Выходит, что судьи приговоры по «политическим» статьям штампуют под копирку?
Если так пойдет дальше, то одних пикетчиков, блогеров, репоствующих и лайкающих на всех полицейских, следователей и судей не хватит. Больно уж большой репрессивный аппарат раздулся в России за последние два десятка лет.
Видимо, опять в ход массово пойдет доносительство.
Один за столом промолчал, когда тост за вождя подняли, второй непатриотический анекдот рассказал, а третий просто кому-то не понравился.
Сталин бы воскликнул: «Верной дорогой идете, товарищи!».
А жаль!
Жаль страну и народ, который не выучил уроки собственной истории!
Кстати, о лайках: тут Барнаул ославился на всю Россию.
В Барнауле вынесли первый приговор в России за лайки под антивоенными постами. В постановлении суда говорится, что Алексей Аргунов (преподаватель истории и философии барнаульского медколледжа) «осуществил публичное действие на дискредитацию использования ВС РФ»[32]— публично выразил эмоции в виде выставления отметки «Грущу» к публикации «Лидер Алтайского «Яблока» Александр Гончаренко осужден за дискредитацию Вооруженных Сил». Помимо этого, Алексей поставил «Класс» к посту с видео Арнольда Шварценеггера о событиях в Украине. Мне, конечно, лестно оказаться в одной компании с самим Шварценеггером, но грустно, что Алексей Аргунов не только получил штраф, но и лишился работы.
6 июня по тем же основаниям (дискредитация использования Вооруженных Сил РФ) Роскомнадзор по требованию Генеральной прокуратуры РФ заблокировал сайт регионального отделения партии «Яблоко», где я был редактором.
Когда я уже был в Германии, администрация социальной сети «Одноклассники» заблокировала мою страничку навсегда, пришлось создавать новый аккаунт.
В фильме «Брат 2» герой, которого играет Сергей Бодров, спрашивает старшего брата (актер Виктор Сухоруков):«В чем сила, брат»?и сам же отвечает: «Я думаю, что сила в правде, у кого правда, тот и сильнее».
Хочу спросить у путиноидов: «Если вы твердите, что за вами правда, почему всех, кто с вами не согласен, штрафуют, сажают в тюрьму, закрывают газеты, блокируют сайты и личные аккаунты?». Как герой Бодрова — отвечу сам: «Не за вами правда!».
Последующие события показали, что с бегством — не с отъездом, а именно с бегством из России мы были правы.
Самым сложным активом для меня был медицинский центр, жаль было расставаться, много сил и труда мы в него вложили, он только начал приносить небольшой доход — и вот пришлось все бросить. После отъезда в Казахстан через несколько дней мне позвонил риэлтор, который сообщил, что сам он его продать не может, бизнес специфический. Уезжая, мы приостановили работу центра, но расходы на аренду помещения, коммунальные платежи, оплату связи, за охрану, бухгалтерию и медтехнику я приостановить не мог. Все это влетало в кругленькую сумму, и для меня, небогатого человека. это было существенным ударом по семейному бюджету. Посовещавшись, мы с ним решили дать объявление на Авито. Так он и сделал. Буквально в этот же день мне позвонил сотрудник ФСБ,с которым я ранее несколько раз пересекался в управлении ФСИН, и после разговора о формировании нового ОНК как бы случайно поинтересовался причиной продажи бизнеса. Я солгал, что бизнес убыточен, вот я и решил его продать. Мы еще поговорили о формировании нового состава ОНК и договорились встретиться в конце апреля или в начале мая. Я пытался понять,знают ли в ФСБ о моем отъезде из России или верят в версию, которую я распространил после отъезда: отъехал, мол, в один из сибирских регионов, чтобы поправить здоровье. Я так этого и не понял. Возможно, мой собеседник хорошо играл, могли и старшие товарищи, которые поручили позвонить мне, его не проинформировать, а могли и сами не знать.
Вскоре из России стали поступать первые сведения об арестах и уголовных делах. Первым стал муниципальный московский депутат Алексей Горинов. Причиной стало то, что на одном из заседаний совета депутатов Горинов назвал войну войной. Он настаивал, что все сказанное— его личное мнение о происходящем, но судья с этим не согласилась и приговорила его к семи годам колонии общего режима. Далее силовики пришли за Ильей Яшиным, затем в СИЗО отправили российского оппозиционного политика, тележурналиста и историка Владимира Кара-Мурзу. Не обошли аресты и два Алтая. В Алтайском крае несколько месяцев провела в СИЗО и по-прежнему остается под следствием Мария Пономаренко, по непроверенным сведениям в СИЗО находится бывший начальник барнаульского штаба Навального Вадим Останин. В Республике Алтай с середины апреля в СИЗО содержится Сергей Михайлов. Я хорошо и давно Сергея знаю. Он опытнейший региональный политик и журналист. Мы даже с ним в чем-то похожи. Я в Алтайском крае возглавляю партию «Яблоко» давно, а он в Республике Алтай — партию «Парнас», оба издавали оппозиционные газеты и редактировали сайты, оба входим в высшие руководящие органы своих партий. Сергей постарался минимизировать свои риски в газете «Листок»назначив редактором Виктора Рау, который с прошлого года находится в Грузии. Издателем он назначил Ольгу Комарову, а сам остался лишь учредителем, который не отвечает ни за редакционную политику, ни за финансовую деятельность. Силовики, видимо, думали по-другому. Задержали Сергея Михайлова в Подмосковье. Возможно, он пытался уехать из России, но не успел.
Не обошли репрессии и партию «Яблоко», в отношении ее членов возбуждено три уголовных дела. Примерно тогда же, когда задержали Михайлов, арестовали члена «Яблока», главреда «Нового фокуса», отца пятерых детей Михаила Афанасьева. Возбуждено 34 административных дела на 27 членов партии, общая сумма штрафов составила 2 200 000 рублей.
По данным правозащитного центра «Мемориал» «Мемориал» (ликвидирован российскими властями) в стране 442 политических заключенных, по состоянию на 04.04.2022. За последние пять лет количество политзаключенных выросло в пять раз и сопоставимо с брежневским периодом СССР.
В Алтайском краевом региональном отделении партии «Яблоко» помимо меня еще двух членов Регионального Совета привлекли к административной ответственности — Илью Курсова и Константина Кононенко.
В Казахстане проживают в массе своей добрые и гостеприимные люди, мне и Галине даже удалось спустя некоторое время устроиться на работу по специальности. Продукты питания там гораздо лучше, чем в России, да и уровень жизни повыше.
Был в Казахстане один, но очень существенный недостаток, который мог перечеркнуть все достоинства.
Поскольку Казахстан и Россия — участники Минской конвенции о правовой помощи, то если бы в отношении меня поступил запрос об экстрадиции, он был бы удовлетворен без дополнительной проверки, фактически немедленно.
К сожалению, сегодня россияне стали невъездными во многие страны в Европе, где могли бы временно укрыться эмигранты из России. Единственной страной, которая не просто не закрыла границу для россиян, но приняла специальную программу для оппозиционных политиков, правозащитников и журналистов, стала Германия.
Возможно, это связано с прошлым Германии. С 1933 по 1940 год из Германии эмигрировала 500 тысяч человек. Помимо, евреев, преследуемых фашистским режимом, эмигрировало из страны около 200 тысяч немцев.
Под национальную программу попали и мы с Галиной. Процесс был достаточно длительным и занял несколько месяцев. Решающую помощь нам оказала международная правозащитная организация Amnesty International, а приютил нас Гамбургский фонд политически преследуемых.
Я очень благодарен многим иностранным и российским правозащитным организациям и общественникам за помощь и поддержку. К сожалению, по объективным обстоятельствам я не могу озвучить их имена.
27 сентября с небольшими приключениями мы с Галиной успешно прибыли в Гамбург. Самое «забавное» случилось уже в самолете за 5–7 минут до вылета из Астаны. Вдруг мне позвонила офицер из следственного управления Следственного комитета по г. Москве и поинтересовалась, в Алтайском крае ли я нахожусь, на что я ей ответил, что нахожусь за рулем автомобиля и мне неудобно разговаривать, прервал разговор и отключил телефон. Не знаю, что она от меня хотела, но сомневаюсь, что она звонила, чтобы пожелать счастливого пути.
В России в годы репрессий у инакомыслящих выбор был всегда невелик. Если убрать из опций конформизм[33] и уход во внутреннею[34] (профессиональную) эмиграцию, то остается лишь неволя (тюрьма) и чужбина. Я выбрал чужбину, и только бог мне судья!
Что же будет с родиной и с нами?
На этот вопрос сегодня, пожалуй, вряд ли кто-то ответит.
Что касается меня, то непросто начинать жизнь в чужой стране, и я бы вернулся на свою малую родину,на Алтай, но это возможно лишь при смене в России политического режима.
Начатая 24 февраля Путиным так называемая спецоперация российских вооруженных сил в Украине принесла многим людям горе и страдание.
Сейчас мне пишут люди и взывают к патриотизму, к необходимости защищать Россию от врагов и порой в качестве примера приводят Великую Отечественную войну. Не надо трогать память наших предков, земляков, которые, как в Отечественную войну 1812 года, так и в Великую Отечественную шли защищать Родину не за 195 тысяч рублей, а по зову сердца и из чувства долга. Жены и матери на войну не провожали их в ожидании получить за оторванные руки и ноги 3 миллиона рублей или 12 миллионов«гробовых»для покупки нового автомобиля.
В Барнауле есть улица имени Томского мушкетерского полка. К ее появлению и я приложил руку. Был теперь уже далекий 2002 год, когда по рекомендации профессора Юрия Чернышова ко мне пришли студенты-историки, которые рассказали свою мечту провести праздник памяти земляков, защищавших Россию от нашествия Наполеона. Оказывается, на территории края формировалось ополчение, добровольцы ходили по деревням и собирали денежные пожертвования для армии. Томский мушкетерский полк был расквартирован в Барнауле, но с началом войны пешим ходом ушел на фронт. Полк участвовал в Бородинском сражении. Мы организовали и провели такой праздник, собрали около 500 подписей в поддержку нашей идеи назвать одну из улиц в честь наших земляков-героев.
24 февраля не на Россию напали, а она напала на Украину. Эта не вам,землякам «сибирячкам», приходилось спасаться от бомб и снарядов, прячась по подвалам и погребам. Это делали мои далекие родственники по линии деда и прадеда в Черниговской области.
Это не наша война!
Лучше, чем сказал Юрий Шевчук, я вряд ли смогу. Он сказал: «Родина, друзья, это не жопа президента, которую надо все время мусолить, целовать. Родина — это бабушка нищая на вокзале, продающая картошку. Вот это — родина».
От себя добавлю. Бабушка, продающая картошку на вокзале, так как прожить на одну пенсию в России невозможно, — она вас в Украину не посылала.
В свое время меня потряс снимок, сделанный 7 декабря 1970 года в Варшаве. Канцлер Федеративной Республики Германия Вилли Брандт, находясь с государственным визитом в Польше, преклонил колени перед памятником героям и жертвам Варшавского гетто. Столь необычным поступком он, боровшийся против нацизма, просил прощения от лица миллионов немцев за его преступления против человечества.
Я надеюсь, что и Россия когда-нибудь станет по-настоящему демократической страной и ее президент, преклонив колени, попросит прощения у украинцев.
Только после этого вновь можно будет сказать: УКРАИНЦЫ И РУССКИЕ — БРАТЬЯ НАВЕК!
23 ноября 2022 года
Александр Гончаренко, врач, правозащитник, председатель Алтайского краевого регионального отделения партии «ЯБЛОКО»
[1]Пахан — главарь преступной группировки
[2]Смотрящий— на воровском жаргоне уголовный авторитет, который уполномочен решать вопросы, отнесенные к ведению воров, и отвечающий за ситуацию на определенной территории
[3] Термин «анализ ДНК» подразумевает анализ генетических последовательностей характерных только для данного человека
[4]В «пресс-хате» заключенные подвергаются физическому, сексуальному и психологическому насилию. Там не работают воровские законы и не действуют субординация зоны, оттуда заключенный может выйти полностью сломленным или вообще не выйти. Попасть туда боятся все заключенные, включая воровских авторитетов.
[5]ОРД — мероприятия, выполняемые гласно и негласно уполномоченными на это государственными органами с целью выявить, пресечь или раскрыть преступление и др.
[6]СК — Следственный комитет Российской Федерации.
[7] Цитирую текст письма по памяти, а не дословно.
[8] Письмо, которое не прошло цензорскую проверку.
[9] Валерий Усачев, генерал-майор внутренней службы, начальник управления ФСИН России по Алтайскому краю.
[10]«Вор в законе» («вор» или «законник») — титул некоторых членов преступного мира, относящихся к его элите и пользующихся значительным авторитетом.
[11]«Положенец» — на воровском жаргоне в криминальной иерархии человек, назначаемый «вором в законе» и имеющий право принимать решения в его отсутствие и от его имени.
[12] Помещение камерного типа.
[13]В настоящее время этотвиднаркотиков распространяется как курительные смеси, соли для ванн и пр. При этом их можно курить, вводить внутривенно и нюхать. Действиеспайсаи вред от него зависит как от состава, так и от способа введения наркотика.
[14]«Общак» («воровская касса», «котел») — на уголовном жаргоне фонд взаимопомощи в среде преступного сообщества.
[15] Применяется в химических войсках, напоминает сигнальную ракету, но отличается большой продолжительностью горения (свечения) и сложностью тушения обычными противопожарными средствами
[16]Федеральная служба наркологического контроля.
[17] Федеральная служба таможни.
[18] Федеральная миграционная служба.
[19]Сибирское отделение Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В.И.Ленина
[20]Канать паровозом (идти, быть, тащить, брать) (илизапаровоза) в чем-то брать на себя всю ответственность, отдуваться за всех (воровской жаргон)
[21]Он управляет фирмой, организацией или обществом, подписывает распоряжения, ставит подписи на бумагах. В глазах посторонних именно он тут самый главный. В глазах рядовых исполнителей — тоже. Однако на самом деле всем заправляет совсем другое лицо…
[22]Роман МихаилаБулгакова «МастериМаргарита»
[23]Аннексия в международном праве — это насильственное приобретение территории одного государства другим государством, обычно после военной оккупации территории. Это, как правило, считается незаконным актом.
[24] Трагедию 2 мая 2014 года в Доме профсоюзов вынесу за скобки. Слишком много там по-прежнему непонятного: кто и почему начал, как главный милицейский чин, которого власти Украины считали виновным в допущении беспорядков, оказался в России…
[25]Коллаборационизм—сотрудничество граждан оккупированного государства с противником.
[26]Донецкая Народная Республика и Луганская Народная Республика.
[27]Эскалация— наращивание (вооружений и т. п.), распространение (конфликта и т. п.), обострение (положения и т. п.).
[28] Дорожно-транспортное происшествие
[29]Интубация трахеи — введение эндотрахеальной трубки в трахею с целью обеспечения проходимости дыхательных путей.
[30]Геолокация в телефоне — этофункция, работающая с помощью использования системы спутниковой навигации GPS для нахождения аппарата. Обычно она используется в различных приложениях для определения местоположения пользователей.
[31]Индивидуальный идентификационный номер
[32] Вооруженные Силы Российской Федерации
[33]Конформизм—морально-политический термин, обозначающий приспособленчество, пассивное принятие существующего порядка вещей, господствующих мнений и т. д.
[34]Внутренняя эмиграция — уклонение от участия в политической и общественной жизни государства; духовное отделение от государства; пассивная конфронтация с государственной системой, вызванная внутренним несогласием с господствующей идеологией, при невозможности это несогласие выразить